Камни миров

На следующее утро Каримов проснулся на прежнем месте. Проснувшись, он резко изогнулся, почувствовав, как живот взорвался ослепляющей вспышкой боли, словно из него вырвали полновесный кусок плоти. Разум подсказал телу, что оно ошибается и боль быстро отступила. Именно в этот момент и появился Незнакомец.

– Успокойся, – сказал он, присаживаясь рядом. – Это фантомная боль. Воспоминания тела.

– Да кто ты такой, сволочь?

Голова у Каримова шла кругом. Он был уверен: вчера вечером он умер в пустыне, и его растерзала стая пустынных орлов. Тогда почему он вновь оказался здесь?

– И опять всё сначала, – Незнакомец широко улыбнулся и подбросил на ладони плоский кусок песчаника. – Я твоя темная половина. Часть твоего «я», которую ты вечно прятал от окружающих. Ох и ловок ты, приятель! Смог обхитрить даже грушных психологов.

– Ты говоришь полную ерунду? – Каримов с первого дня знал, что Незнакомец не в своем уме.

– Ну-ну, – примирительно произнес его собесебник. – Никакой я не умалишенный.

«Он прочитал мои мысли или угадал?» – мелькнуло в голове у Каримова.

– Прочитал, Игорь, прочитал, – похоже, ситуация забавляла Незнакомца.

– И как это понимать? Что происходит?

– Я начну рассказывать, а ты останови меня, когда проснутся твои собственные воспоминания, – произнес Незнакомец, усаживаясь, напротив. – Обожаю я это дело.

Глава 2. Петрозаводск. Виктор. Голубой камень.

1

Весеннее, но по-карельски холодное солнце висело над Петрозаводском – небольшой столицей маленькой северной республики. Виктор Колесников неторопливо брел по проспекту Ленина. Мимо спешила огромная и безликая толпа, но Виктору было глубоко на неё наплевать, как и на солнце, чирикающих воробьев, грохочущие автомобили и всё остальное. События минувшего вечера смутными картинами проплывали в голове. Накануне Виктору исполнилось девятнадцать. День рождения он отмечал с друзьями в ночном клубе на Пролетарской. Праздник удался на славу и окончания вечера Виктор не помнил.

Проснувшись сегодня утром в незнакомой квартире, он первым делом удостоверился, висят ли на нем подаренные отцом часы и амулет с невероятным по красоте голубым камнем.

«Отец так и не сказал, что это за кристалл», – подумал Виктор и посмотрел через плечо.

За спиной, чуть прикрытая простыней, спала молодая и симпатичная особа.

«Хорошая девчонка, но не в моем вкусе, – подумал Виктор, спуская ноги на холодный пол. – Тогда какого хрена я потащился за ней через весь город?»

В этот момент сзади послышалось нежное, почти мурлыкающее:

– Привет.

Две ласковые руки, обхватив торс, сошлись чуть ниже следа от тугих плавок, а мягкий язычок юркнул в ухо.

– Теперь понятно, какого, – рассудительно заметил Виктор. – Привет! Тебя как зовут?

Имя крутилось на языке, но вспомнить его он никак не мог. Да это и к лучшему – обидится, значит, не судьба.

– Надежда, – ответила она, садясь рядом.

– Мой компас земной, – пробормотал Виктор и добавил. – И где мы находимся, Надежда?

– Дома у меня, на Древлянке, – удивилась девушка. – Ты разве не помнишь?

«Ого-го! Куда занесло!»

– Помню, что ехали на окраину, а родители твои где? – Виктор понимал, что груб, но в данный момент это его совершенно не беспокоило.

– Батя на рыбалку уехал. Мать на работе, вернется вечером.

– А пиво у нас есть?

– Мы его в машине оставили.

– Понятно. Машина, конечно, под окном?

– Угу, под окном, – сказала Надежда, повалившись на кровать.

2

Шагая по проспекту Ленина в сторону квартиры на улице Анохина, Виктор подумал, что пора сменить обстановку. Ему до смерти приелись серые весенние пейзажи изрядно замызганного грязью родного города, и захотелось сухости, тепла и цвета. Вот только куда отправиться? В Азию? Штаты? Или рвануть в Африку?

До квартиры Колесников добрался в приподнятом настроении и с твердым желанием покинуть родной город в ближайшие дни. Раздевшись в прихожей, он прошел в комнату и увидел массивную шкатулку из кости, стоящую на бюро у окна.

«Откуда она?», – изумился Виктор, а в следующую секунду выругался. Шкатулку вместе с амулетом подарил отец. Если верить семейной легенде, то шкатулка и амулет с незапамятных времен передаются от отца к сыну в роду Колесниковых, а еще отец говорил о дневнике, лежащем в шкатулке. Подойдя к небольшому бюро из красного дерева, Виктор поставил бутылку «Туборга» на лакированную столешницу. Отыскав на шкатулке несколько окружностей, он вложил в них кончики пальцев. Послышался легкий щелчок, и крышка плавно открылась.

Первыми Виктор извлек из шкатулки две костяные рукояти около пятнадцати сантиметров длиной. Они имели небольшие прорези с торцов и удобно ложились в руку. Он приподнял рукояти на уровень глаз, сжал их, и бесчувственная кость ожила: из прорезей, словно черт из табакерки, выскочили четыре тонких, чуть серповидных лезвия.

– Ни хрена себе! – испуганно воскликнул Виктор, глядя на блики солнечного света, играющие на зеркальной поверхности стали. – Предупреждать надо!