Камни миров

С утра Лауру терзали сомнения. Совесть никак не хотела подчиниться принятому решению. Она умоляла и проклинала хозяйку, кричала и насмехалась, но девушка была непреклонна: она сделает это – решение принято. К полудню Лаура не выдержала. Дойдя до ближайшей лавки, она купила две бутылки самого дешевого вина. Вино помогло усыпить бдительную и занудную совесть.

Допив к четырем часам первую бутылку, Лаура почувствовала, что пьяна. Небывалая легкость и беззаботность поселились в теле. Она по-прежнему боялась идти в «Гавань», но теперь события предстоящего вечера не казались ей столь драматичными.

В назначенный час Лаура переступила порог бара. Кроме Маурицио и Мерлин в нем никого не было. Хозяин стоял спиной ко входу и протирал бокалы белоснежным полотенцем, перекинутым через плечо, а Мерлин сидела за стойкой, беззаботно покачивая ногами в ожидании клиентов. Заметив Лауру, она приветственно помахала рукой.

– Привет!

– Я согласна, – через силу прошептала Лаура.

– Я скажу ему, – Мерлин бросила полный ненависти взгляд в спину хозяина. – Какой у тебя адрес?

– Винсенте, 5–53.

Мерлин точно оценила состояние девушки. Сейчас не стоило её задерживать.

– Иди к себе. Скоро он приедет. Его зовут Августо (при упоминании этого имени Лаура вздрогнула) Пиннети. Советую по дороге прихватить вина.

– У меня есть.

Мерлин утешительно погладила девушку по плечу.

– Ступай, милая, и не принимай близко к сердцу. Все будет хорошо.

Когда Лаура вышла из бара, Мерлин широко улыбнулась.

– Маурицио, детка клюнула.

– Чего? – непонимающе переспросил бармен, оторвавшись от своего занятия.

– Я говорю, звони Пиннети, девочка созрела.

17

Розовый торшер в углу комнаты едва освещал помещение. Лаура лежала на кровати, широко раскинув ноги, и безразлично смотрела на вращающийся под потолком вентилятор. Грузное тело человека, по нелепому стечению обстоятельств носящего то же имя, что и её отец, нависало над ней.

Синьор Пиннети, судя по выражению лица, получал от происходящего огромное удовольствие, чего нельзя сказать о Лауре, задыхающейся от ненависти и отвращения. Ей было противно решительно всё в этом некрасивом самоуверенном мужчине: слащавый, чуть хриплый голос, лысина, захватившая большую часть черепа, наглые бегающие глаза, двойной подбородок, вибрирующий в такт движениям, и даже капля пота, повисшая сейчас на кончике его носа. Достигнув критического размера, капля сорвалась вниз и разорвалась на губах девушки подобно авиационной бомбе. Огромный ком, родившийся внизу живота, подкатил к горлу, стремясь вырваться наружу. Боже! Когда это закончится.

– Не забывай о молитве, когда будет трудно, – вспомнила Лаура слова отца.

Губы её чуть шевельнулись:

– Святая Мария, сестра моя.

– Ты защити от невзгоды меня, – послышался далекий, как шорох опавшей листвы, голос отца.

– Отец! Отец! Ты слышишь меня?

– Что ты сказала, крошка? – спросил Пиннети и придвинулся к девушке вплотную.

В следующую секунду он почувствовал невыносимую боль в паху, словно его член попал между двух раскаленных наковален.

– Ах ты, сука! – заорал он что есть мочи и наотмашь ударил девушку по лицу.

Но Лаура не почувствовала удара. Её сознание коллапсировало, сжавшись в тугой непроницаемый кокон. Рыча от боли, Пиннети сполз на пол и стал стягивать штаны со спинки стула.

– Ну подожди, сучка, вот сейчас я только встану, и ты у меня получишь, – грозно пообещал он.

Вся его решительность растворилась, как только он поднялся. Девушка лежала на кровати, обхватив руками колени, бледное лицо искажено гримасой ужаса, глаза закрыты.

– Эй, ты чего? – спросил Пиннети, боязливо ткнув Лауру пальцем в бок.

Тело на ощупь оказалось твердым и ледяным. Пиннети вздрогнул, схватил рубашку, втиснулся в модные тугие туфли, выскочил на площадку и опрометью бросился вниз.

18

Лаура не понимала, что происходит. Она проваливалась в черную бесконечную бездну, и лишь маленькая, едва заметная голубая звездочка была свидетельницей этого падения.

– Святая Мария, сестра моя, – произнесла звездочка.

– Ты защити от невзгоды меня, – подхватив молитву, Лаура рванулась к голубой звездочке всем естеством.

– Душу мою от греха ты спаси.

– Сердце в покое моё сохрани.

И тьма отпустила.

Пролог. Часть 2. Дуализм бытия

1

Каримов открыл глаза и сел. Пересохшее горло пылало. Яркая картина сновидения стояла перед глазами. Каждую ночь один и тот же сон. Что это, божья кара или плод больного воображения?

– Ни то, ни другое, – произнес из-за спины до тошноты знакомый голос Незнакомца. – Всё это случилось на самом деле.

– Можешь оставить меня хотя бы на минуту? – зло кинул Каримов через плечо стаскивая с себя лабораторный халат.

– Нет. Ты без меня погибнешь, – произнес высокий смуглый мужчина в деловом костюме, поразительно похожий на самого Каримова лет в тридцать пять.

– Ну и пусть, я хочу погибнуть! Каждый вечер я умираю с надеждой, что навсегда, и каждое утро я просыпаюсь здесь! Я больше так не могу.

Каримов обмотал лабораторный халат вокруг головы и привычным движением завязал рукава на затылке.