Читаем Камер-юнкер полностью

Дар вдруг полыхнул с такой силой, что дверь за спиной с грохотом захлопнулась. Меня буквально сдуло с края кровати и непременно свалило бы на пол, не успей я закрыться. Щит тут же пошел трещинами, но все-таки выдержал — дед явно приложил не в полную силу. Так, отмахнулся…

— Сашка, растак тебя, ты чего? Прибью же дурака…

Окна закрывали плотные тяжелые шторы, и в комнате царил густой полумрак. Что, конечно, ничуть не помешало деду узнать меня. Пожалуй, даже раньше, чем он открыл глаза.

— Дед, важное дело! — Я снова плюхнулся на край кровати. — Срочное!

— Тьфу на тебя… Я уж подумал — случилось чего. Совсем в гроб старика загонишь, — проворчал дед, кое-как приподнимаясь и усаживаясь у изголовья. — Ладно. Давай, рассказывай, что там у тебя за срочное дело.

Ночник на тумбе у кровати зажегся — хоть никто к нему даже не прикоснулся. И перед глазами деда возникло наверняка презабавное зрелище. Внук — то есть, я — с совершенно обезумешими красными глазами, растрепанный, в перепачканной непонятно чем футболке и с чернильным пятном на щеке. Да еще и в три часа ночи.

Я так и не ложился с вечера. Две недели поисков иголки в стоге сена, десятки телефонных звонков, томительное ожидание, схемы, кипа свежих листов бумаги слева на дедовском столе и целая гора скомканных — на полу справа. Разлитые и наспех вытертые чернила, сломанный карандаш и пара потерянных перьев. И, конечно же, документы с засохшими темно-коричневыми кругами от кофе.

Я выпил одиннадцать чашек… а может, и все пятнадцать — после седьмой перестал считать и просто поглощал одну за одной, заедая шоколадом и орехами. Умственный труд оказался не менее затратным, чем физический — или чем плетения высоких магических классов. Дар поддерживал силы, но подстегнуть сонный разум мог только он: кофе. Крепкий, как броня панцера и черный, как сердце хитроумного германского кайзера.

Впрочем, до Рейха цепочка моих умозаключений так и не дотянулась. Прошла наискосок через Балтику в пролив Большой Бельт, обогнула Данию по Северному морю, легонько коснулась побережья Нидерландов — и замерла где-то в порту Антверпена.

Но начиналась она здесь, в Петербурге — и сюда же возвращалась вместе с торговыми кораблями. Не знаю, сколько точно часов у меня ушло, чтобы сложить все кусочки мозаики воедино. Она до сих пор зияла дырами величиной с “Бисмарк”, где-то сошлась коряво, торчала во все стороны неровными кусками и обрывками информации, а местами и вовсе состояла из домыслов куда больше, чем наполовину.

Зато теперь уже напоминала некую картину. Пусть незавершенную — но хотя бы цельную и понятную. И вместе с тем настолько хрупкую, что я несколько минут сидел без движения, подведя последнюю черточку под схемой. И только потом сгреб листы и помчался к деду, наплевав и на глубокую ночь, и на все на свете. И даже когда грохотал ботинками по коридору — все равно старался ступать осторожнее, чтобы не расплескать внезапное озарение.

То ли истину, то ли полнейшее недоразумение, порожденное измученным, сонным и залитым кофе разумом. От недовольного дедова взгляда душа не то, чтобы уходила в пятки, но оказывалась не совсем на положенном ей месте. Грозный глава рода Горчаковых щурился, зевал в кулак, ерзал, негромко ругался себе под нос, пока пытался нащупать около ночника очки… но при этом не прогнал меня к чертовой бабушке. Видимо, все-таки заведомо посчитал невесть откуда взявшуюся новость достойной разговора — даже в такое время.

И это в каком-то смысле обнадеживало.

— Я знаю, кто пытался меня убить! — выпалил я — и тут же поправился. — Ну, или напугать… неважно!

— В таком случае, ты соображаешь куда лучше, чем Багратион и вся наша служба безопасности вместе взятые, — усмехнулся дед.

— А что, такого еще ни разу не случалось?

— Допустим. Ты разбудил меня среди ночи, чтобы напомнить о былых заслугах? — Дед нахмурился и сложил руки на груди. — Или все-таки расскажешь что-нибудь полезное?

— Расскажу. — Я выдохнул и постарался взять себя в руки. — В общем, вместо того, чтобы искать самих заговорщиков и убийц, которые могут быть кем угодно, я решил задуматься о мотивах. У кого-то есть серьезные причины запугивать меня. Именно запугивать, а не убивать — это грозит слишком серьезными последствиями… зная тебя.

— Именно так, — кивнул дед. — Последствия.

— Вряд ли дело в политике… И вряд ли у кого-то есть ко мне личные счеты, которые стоило бы сводить таким образом. Теперь, когда Куракин погиб, его друзьям лучше сидеть тихо, а не устраивать кровавую вендетту. — Я на мгновение задумался. — Все равно в этом уже нет никакого смысла. Значит, дело не в том, кто я такой, а в том, что делаю.

— Деньги. — Дед поправил очки на носу. — Ты делаешь деньги. Или то, что может очень скоро ими стать. Такое всегда привлекает внимание. И всегда порождает зависть.

— Завистников у нашего рода достаточно. А в последнее время стало втрое больше, — согласился я. — Но тех, кому я перешел дорогу и буквально залез в карман — не так уж и много. Можно было бы посчитать, но я, кажется, уже знаю, кто именно сжег мою машину.

Перейти на страницу:

Похожие книги