Читаем «Каменный мост» полностью

Конечно, перерывы на беременности и семейную жизнь, но выскочить она уже не могла. Год – секретарь-референт посольства в Англии, тоже понятно. В издательстве иностранных рабочих она кто?

– Редактор.

– Да? Это она в автобиографии сорок третьего года написала: контрольный редактор. А в партбилете – зав секретной частью. Ясно? Что видим дальше? Мужа – а ведь получается муж! Вендт на допросе назвал ее женой, значит, не всего лишь залетела! – арестовывают, как немецкого шпиона, а ее, – я усмехнулся и покачал головой, словно кто-то мог меня видеть, кроме нее, – ее даже из партии не исключили! Наши ее прикрыли и отвели – зонтики шить… И пригодилась! Литвинова одного бы не отпустили – обиженный, жена-англичанка, мало ли куда вывернет, да еще в сорок первом – готовый премьер-министр свободной России! Петрова же – по всем статьям, Александр Наумович! – спит с «объектом», дети под Рязанью в заложниках, секретарь – все контакты под контролем. Не Литвинов ее у Сталина просил, – все сделала, чтоб мы так думали, – наоборот, достали с фабрики и подставили: да вы же знакомы! вы же вместе работали, в Женеве! помните, Тася? А Литвинов отказаться не мог, хотя все понимал; по голове гладил и косу ей расплетал, вставлял, если мог еще, но все понимал… А потом, кем она там после войны… Замдиректора инокурсов МИДа!

Кого вы там готовили, вы должны помнить! Как раз годы, когда послы исполняли обязанности резидентов…

Гольцману словно стало невмоготу, просяще он сказал:

– Я. Не верю. Я тебе не верю.

– А я посмотрел список агентов из советских граждан на связи с резидентурой в Нью-Йорке, чья личность не установлена до сих пор… Так вот, на связи у Семенова в начале сороковых группа: Эврика, Борн, Андреев, а четвертый агент Тася – не наша ли?!

– Они не могли дать ей такой прозрачный псевдоним.

– Вы кому это говорите? А Голоса кто назвал Звуком?

А Бухарцева Эмиром? А Уманский – Редактор?

– Я не верю.

– А во что вы верите? В любовь? В воскрешение из мертвых? Во что, кроме правды?! Что швею послали работать секретарем посла в Штаты в тот же месяц, когда ее мужа сослали в Красноярск как сомнительного немца?

В Союзе больше не нашлось секретарш с толстой жопой?

– Извините, – пикнуло, загудело, и все пропали.

Татьяна Л и т в и н о в а, Брайтон, Англия: Из Америки отец приехал постаревший, подобревший, без привычной жестокости. Привез мне немного одежды. Выказывал заботливость, если ехал куда, спрашивал: что купить?

Он поселился в Доме правительства в большой квартире под балериной Ольгой Лепешинской с окнами на Кремль. Он, я с мужем и двумя детьми и две домработницы – лейтенанты НКВД. У отца пятидесятиметровый кабинет, маму ждала столь же огромная комната с альковом. Отец спросил, не буду ли я против, если Петрова поживет у нас. Мама давно написала мне про свои открытия, сделанные по пути в Америку. Я ответила: твоя квартира, тебе решать. Мама страшно обижалась, что я так ответила. Но я тогда всего не понимала до конца.

Максим Максимович и Петрова так и жили у нас до приезда мамы.

– Вы помните, как выглядела Анастасия Владимировна?

– Казалась строгой партийной дамой. Только в нашей квартире, я видела, она кокетничала с отцом, друг друга похлопывали, пощипывали. Это выглядело пошлыми ужимками.

– С кем она дружила?

– У Петровой не было друзей. Только любовники, сотрудники. И мы.

– Вы думаете, она была связана с НКВД?

– Не знаю, не знаю… Может быть. Но Анастасия Владимировна, конечно, стремилась не к власти, а к отцу…

Она очень любила его, искренне… Твердо хотела, чтоб Максим Максимович оставил Айви Вальтеровну и женился на ней. Но он так же твердо этого не хотел.

– Почему?

– Потому что любил маму. В Америке у них произошел разговор, и отец умолял не бросать его. Он очень любил и ценил маму, а она была свободолюбива, у них случались серьезные охлаждения, они сепарировались.

Трудно сказать, кто из них прав. В отношениях папы и мамы отсутствовала мелкая светская фальшь, они уважали друг друга. Но Айви Вальтеровна в старости сказала мне: с мужчинами так не поступают, как поступала я.

– Как Максим Максимович на самом деле относился к Петровой?

– Как-то мы с отцом говорили о ней, я привела слова одного английского писателя: если женщина не может быть с одним мужчиной, то ей нужно бесконечно много мужчин. Он сказал: да. И добавил: вообще я не пойму – она институтка или комсомолка.

– И все-таки: рядом с вашим отцом она находилась по заданию НКВД?

– Тогда все могло быть. Но отцу она была предана.

И очень горевала, когда он умер. Пришла и сказала: на имя отца в голландском банке лежит двадцать одна тысяча долларов. Напишите заместителю министра иностранных дел, вам надо попробовать получить эти деньги.

– Петрова была несчастна?

Перейти на страницу:

Похожие книги

1. Щит и меч. Книга первая
1. Щит и меч. Книга первая

В канун Отечественной войны советский разведчик Александр Белов пересекает не только географическую границу между двумя странами, но и тот незримый рубеж, который отделял мир социализма от фашистской Третьей империи. Советский человек должен был стать немцем Иоганном Вайсом. И не простым немцем. По долгу службы Белову пришлось принять облик врага своей родины, и образ жизни его и образ его мыслей внешне ничем уже не должны были отличаться от образа жизни и от морали мелких и крупных хищников гитлеровского рейха. Это было тяжким испытанием для Александра Белова, но с испытанием этим он сумел справиться, и в своем продвижении к источникам информации, имеющим важное значение для его родины, Вайс-Белов сумел пройти через все слои нацистского общества.«Щит и меч» — своеобразное произведение. Это и социальный роман и роман психологический, построенный на остром сюжете, на глубоко драматичных коллизиях, которые определяются острейшими противоречиями двух антагонистических миров.

Вадим Кожевников , Вадим Михайлович Кожевников

Детективы / Исторический детектив / Шпионский детектив / Проза / Проза о войне