Каменный фундамент

— Да ведь всегда же, товарищ Худоногов, начинают с изучения документов, а потом задают вопросы! — с мягким укором воскликнул Никулин. — Впрочем, как хотите… Ваше право… Недостатки свои я скрашивать не намерен. Я вас слушаю…

— Первое: почему до сих пор не рассмотрено предложение рабочего Тимошина? — спросил Алексей, заглядывая в заготовленный им заранее вопросник.

Никулин даже вынул папиросу изо рта.

— Как не рассмотрено? Вот, пожалуйста, документ: передано в технический совет. Дальнейшее, как я уже говорил, увы, от меня не зависит.

— А у вас почему оно долго лежало? — Алексей сразу сбился с тона, разглядывая копию сопроводительного письма.

— Серьезные недоработки автора. Тимошин — не инженер. Он, можно сказать, подал только мысль. А ведь надо было подготовить и расчеты. Это не просто. Вы с этим согласны?

— Но можно было сделать и быстрее… — смущаясь, возразил Алексей. /

То неожиданное обстоятельство, что предложение Тимошина оказалось уже рассмотренным и переданным в технический совет, разоружало Алексея, ломало обдуманный им план разговора с Никулиным, делало ненужным все заготовленные Алексеем вопросы.

Никулин пожал плечами.

— К сожалению, эти понятия — быстрее, медленнее — не имеют в действительной жизни определенного значения. Вам кажется — медленно, мне — быстро. Если вы потрудитесь ознакомиться с моей объяснительной запиской к полугодовому отчету, вам все станет ясно.

— А сколько к вам поступило рабочих предложений за эти полгода? — спросил тогда Алексей, сразу решив выйти за рамки, намеченные Иваном Андреевичем, и связать вопрос о Тимошине с общим порядком рассмотрения предложений рабочих-изобретателей.

— Ну, вот видите, — опять упрекнул Никулин и потянул из-под локтя Алексея скоросшиватель, — а в отчете у меня и это написано. Вот, пожалуйста, прошу взглянуть, в этой графе… А вот здесь — сколько из них рассмотрено, сколько принято, сколько внедрено в производство… Право, товарищ Худоногов, может быть, вы сперва все же познакомитесь с документами? — просительно сказал он. — И вопросов тогда будет у вас больше.

Алексей покраснел, чувствуя, что в своем упрямстве выглядит в глазах Никулина просто смешным. А быть смешным он боялся больше всего. В то же время в поведении Никулина сквозила полная доброжелательность, советы его были вполне логичны, и Алексей покорился. Раскрыв предложенные ему папки, он углубился в чтение.

Никулин стоял у него за спиной, заглядывал в таблицы, указывал на ту или иную цифру и давал к ней пояснения. Сперва Алексея это оскорбляло, он сам хотел во всем разобраться, но потом ему стали казаться нелишними реплики Никулина; тот, словно читая мысли Алексея, подавал их удивительно вовремя. Так, цифра за цифрой, отрока за строкой, они просмотрели полугодовой отчет и объяснительную записку к отчету. Все было ясно, все хорошо, и все говорило о большой работе, проделанной Никулиным. Алексею стало даже стыдно того предубеждения, с каким он начинал изучение отчета.

— Вот, ясное море, штука выходит какая, — сказал Алексей, — дело у вас вроде и не так плохо получается. Сказать правду, я другое думал.

Никулин невесело покачал головой. Закурил еще папиросу.

— Неприятно слышать, но что же поделаешь! Доверие завоевывается не словами, а фактами, цифрами. — Он захлебнулся дымом и долго откашливался, сквозь слезы не видя, куда ему бросить спичку. — Я рад, что смог доказать вам фактами… Кха-кха-кха!.. Но я хочу быть объективным… кха-кха!.. и не намерен оправдывать себя. Критиковать меня есть за что, и критиковать жестко, без всяких скидок. Вот… вот… кха-кха!.. почитайте мои докладные… кха-кха-кха!.. Технический наш совет связал меня по рукам и ногам. А я не сломил и не могу сломить его инертность. И в этом я вину с себя не снимаю. Что же касается начальной стадии, смело могу заявить: ни одно рабочее предложение мной не отброшено, каждому дан ход.

Алексей начал читать докладные. Красиво и остро Никулин в них обрушивался на бездеятельность технического совета. Одна из докладных была, может быть, несколько общей, но во второй Никулин приводил убийственно конкретный пример, когда даже лично его, Никулина, предложение по значительному повышению косинуса «фи» пролежало на экспертизе технического совета три с лишним месяца.

— Вы представляете, товарищ Худоногов: мое, не чье-нибудь, а мое предложение! — Никулин многозначительно поднял указательный палец. — Судите сами после этого, как мне приходится продвигать предложения рабочих. Ну вот к примеру возьмем, — он потянул верхний скоросшиватель, — любое предложение… Что это? Вопрос о рациональном использовании древесного мусора на бирже сырья. Автор… Ах, позвольте, это же ваше предложение… Ну хорошо, тем лучше. Так вот…

— Какое же это предложение, Борис Михайлович! — густо покраснев, сказал Алексей. — Действительно, написал я, не подсчитав ничего.

— Дорогой мой, — Никулин положил мясистую короткопалую руку на раскрытый скоросшиватель, — вы не подсчитывали, за вас подсчитал я. Я не мог равнодушно пройти мимо. Вот, посмотрите сюда…