Камень ацтеков

Испанский капитан отошел в сторону. Метис-палач слез с дерева и присел поодаль, вытащил нож и принялся чистить неизвестный англичанину фрукт. Дочистив, сунул в рот. Густой желтый сок тек по узкому подбородку.

Баррет отрешенно рассматривал на время забытое орудие казни — петля многозначительно болталась, слегка колеблемая бризом. Пеньковая веревка выглядела немного потертой.

— Эй, кузен Эрнандо… — тихонько прошептал он.

— Чего тебе, подлый предатель? — тут же отозвался вечно настороженный де Ланда.

— Или ты выручишь меня прямо сейчас, или я тебя заложу, — угрюмо пообещал Питер.

— Не успеешь.

— Еще как успею — ты позвал монаха. Тебе не отмазаться, сам знаешь, что в таких делах довольно и одних подозрений.

— Клеветник.

— Двурушник.

— Ладно, я помогу, но не ради твоих глупых угроз. Просто привычка — великая вещь, мне не хочется остаться без компаньона.

Ланда отошел в сторону, видно, решил разыскать офицера. Баррет опять рассматривал петлю. Веревка, «вдова всех повешенных», все так же медленно покачивалась. Метис проглотил остатки фрукта, почистил об одежду нож и принялся подрезать им ногти.

— Зря стараешься, Питер, — буркнул товарищу протрезвевший Кэллоу. — Сдохнешь, как все.

Ланда вскоре вернулся с испанским капитаном. Тот с сомнением осмотрел Баррета.

— Вы уверены, сеньор, что перед нами ваш кузен?

— Я уверен в этом как никто другой.

— Тогда объясните, как он оказался среди пиратов и еретиков.

— Пресвятая Дева! Просто Педро немного сумасшедший. Он почти не говорит, а если говорит, то несет глупости. Должно быть, эти головорезы не стали убивать безумца. Бросьте, сеньор лейтенант, я прекрасно узнаю своего двоюродного брата — это его лицо и его одежда, его особенный помешанный вид.

Кэллоу напряженно прислушивался, но скорее всего не понял и половины кастильских слов.

— О чем разорался этот пес? — угрюмо спросил он непонятно кого и не получил ответа.

Баррета тем временем развязали и отвели в сторону.

— Эй, погодите, доблестные сеньоры! — истошно заорал Кэллоу. — Пусть нас всех повесят, но какого дьявола миловать его?!

Офицер нахмурился, пытаясь разобрать изуродованную кастильскую речь.

— No comprendo. [10]

У Кэллоу обрюзгшие щеки налились кровью.

— Я говорю, что это никакой не Педро Санчес, а бывший капитан «Синего цветка» Питер Баррет, мерзавец, хитрюга и подлец.

— Puede usted hablar mas despacio? [11]

— Какого беса! Да он не испанец, а англичанин.

Перепуганный Ланда протолкался поближе.

— Пират заврался, — шепнул он капитану галеона. — Негодяи не заслуживают доверия.

— Все-таки в таком запутанном деле я бы хотел иметь второго свидетеля. Есть тут кто-нибудь, кто сможет подтвердить слова сеньора Ланды?

— Санчес сначала плыл с нами на «Святой Маргарите», — неуверенно пробормотал кто-то из спасенных.

— Что он делал на берегу?

— Не знаю, не видел.

Загнанный Баррет смерил глазами расстояние до леса. Оно выглядело безнадежно большим.

— Я могу подтвердить его слова.

Женщина с избитым лицом и вырезанными прядями волос выступила вперед. Она куталась в солдатский плащ, чтобы прикрыть рваную одежду.

— Вы видели этого человека среди негодяев, сеньорита?

Баррету на миг почудилось, что вязкая почва лужайки собирается расступиться под подошвами его сапог. При свете дня вчерашняя жертва Кэллоу имела что ни на есть самый жалкий вид. И только в ярких глазах, оттененных синяками, мелькали искорки злости — может быть, именно крайняя ненависть помогала испанке держаться.

— Он и впрямь преступник и англичанин? — повторил офицер.

— Нет. Он настоящий Педро Санчес. Пассажир со «Святой Маргариты». У пиратов он был таким же пленником, как и я. Вы можете мне поверить — чего ради бы я стала выгораживать негодяя?

Офицер согласно кивнул.

— Все ясно. Санчес, вы временно свободны. До Веракруса, там вам придется встретиться с судьей и подтвердить свои показания. Сеньор де Ланда, заберите и уведите прочь вашего сумасшедшего кузена. Благодарю вас, сеньорита Мария. Ваше мужество достойно легенды.

«Надо же, я чудом выкрутился, хотя бы до Веракруса, — сообразил потрясенный Баррет. — Должно быть, к утру с крошки соскочило сумасшествие, и она решила отплатить мне за вежливость. Девочка лжет мастерски».

На лужайку выбрался круглый розовощекий иезуит в простой светской одежде темных тонов. Он выглядел совсем не грозным, а скорее добродушным увальнем. При виде его пираты переглянулись.

— Есть ли среди вас люди, желающие оставить ереси и принять католичество? — спросил монах без обиняков на неплохом английском.

— Мы, пожалуй, все не против.

— Согласны! Согласны! — загорланили люди с «Альбатроса».

— Их помилуют? — тихо спросил Ланду Баррет.

Испанец тонко усмехнулся:

— Погоди, сейчас увидишь.

Выбрав местечко посуше, Баррет незаметно отошел в сторону и устроился у корней дерева. Дела Кэллоу, освобожденного от веревок, шли своим чередом. Он больше не пытался «сдать» бывшего товарища и, кажется, погрузился в зыбкое состояние между отчаянием и надеждой. Иезуит что-то говорил, перебирал утварь для походного обряда.