КаМаЗ и Ч.М.О.

— Я случайно его уронила, — буркнула я обижено. — Просто хотела навести порядок, потянулась к верхней полке и… вот.

— Посиди пока тут минуту. Постарайся больше нигде не наводить порядок.

Усадив меня на край моей кровати, Михаил Захарович подошёл к лежащему на полу шкафу и начал поднимать его.

— Что вы делаете?! — подскочила я на обе ноги и подбежала к нему, помогая придерживать шкаф. — Он же огромный и тяжелый! А если он вас придавит?

— Не слишком ли быстро цапля козой обернулась? — выгнул Костров бровь. Глядя на меня с очень большим подозрением, поставил шкаф на место.

Как загипнотизированный кролик под взглядом удава, я тут же убрала руки от шкафа и согнула больную ногу.

— Это я за вас испугалась. Стресс, — произнесла я, стараясь, чтобы слова мои звучали достоверно. — В стрессовых ситуациях человек даже с открытым перелом может бежать от опасности. Недолго правда, но всё же.

— Бинт эластичный есть?

— Есть, — кивнула я тут же. — В кухне, в аптечке.

— Ну пошли, — Михаил Захарович наклонился, чтобы снова подхватить меня на руки.

— Подождите! Я телефон возьму.

Убедительно прихрамывая, дошла до тумбочки и взяла телефон. Повернулась к мужчине и как маленькая протянула руки, ожидая, когда она возьмет меня на руки.

— Таинственная залупка? — чуть сощурился Костров, глянув на экран телефона, который ударил в мою ладонь вибрацией. — Ты точно меня ждала, Маруся?

Боже! Какой позор!

— Это… — от неловкости на лбу выступила испарина, а лицо, наверняка, сейчас цвета вина. Резко прижала телефон к груди. И, если бы не преграда в виде Михаила Захаровича, то я бы точно уже бежала по лестнице вниз. — Это подруги шутят. Не обращайте внимание.

— Чат с подругами под названием «Таинственная залупка»? — повел Михаил Захарович бровью и подхватил меня на руки. — Как, оказывается, много я не знаю об учителях. Пойдем знакомиться, раз меня угораздило в тебя вляпаться, Олеговна.

И почему я не обладаю способностью телепортироваться из одного места в другое?

Глава 20. Маруся

— Как ощущения?

— Холодно, чешется и хочется вас пнуть. Не со зла. А еще я думаю, что приготовить из стручковой фасоли, которую вы размораживаете на моей ноге.

— Это кто-то ест? — Михаил Захарович брезгливо скривил губы, посмотрев на пакет с фасолью. — Я думал, это для красоты в аквариуме. Или крабовые палочки протухли.

— Это для красоты здоровья. Между прочим, очень полезно и вкусно. И уберите уже, пожалуйста, этот пакет, — хныкнула я тихо. — Мне кажется, что у меня скоро цистит разовьётся. Правда, очень холодно.

— Плакса, — вздохнул мужчина и отложил пакет на журнальный столик. Перехватил мою ногу и начал обматывать тугим эластичным бинтом.

— А после этого та часть ноги, что ниже бинта, наверняка лишится кровоснабжения и ткани омертвеют. Спасибо вам, Михаил Захарович, за помощь, — выронила я иронично и попыталась стянуть «больную» ногу с его колена.

— Стоять, — проявил Михаил Захарович командирский тон, обхватил мою лодыжку пальцами и вернул мою обратно себе на бедро. — Поврежденной ноге лучше некоторое время находиться в покое и чуть выше уровня всего тела. Так что лежи, если еще не передумала с плясками. Или тебе не даёт покоя второй пока еще стоящий шкаф?

Как маленькая обиженка я скрестила руки на груди и отвернула лицо в сторону выключенного телевизора. Когда я его последний раз включала? Когда Мира приезжала, наверное.

Находиться рядом с Михаилом Захаровичем на одном маленьком диване, пока моя нога покоится в непосредственной близости от его паха — не то времяпрепровождения, на которое я рассчитывала этим вечером. Вернее, не на того человека я планировала складывать свои ноги.

И сидит такой — спокойный, уверенный, будто так и должно быть. Руку с ноги выше места фиксации бинтом не убирает. Будто мы семейная парочка, устроившая перед телевизором за полуночным просмотром сериала.

Всё-таки, хорошо, что я догадалась побрить ноги. Сейчас бы стыдно было. Или, всё-таки, не нужно было брить? Глядишь, укололся бы раз-другой, да перестал бы меня лапать.

— А вы почему приехали? — спросила я, когда гробовая тишина начала угнетать. Причем только меня. Кострову, похоже, было вполне комфортно в тишине и покое. — Просто хотели помочь? Или из чувства вины после парка с маньяком?

— И то, и то, — меланхолично ответил Михаил Захарович. — К тому же, вздроч ты мне устроили заслуженный. После парка-то. Не парься. Отдыхай.

Сказав это, Михаил Захарович откинулся назад и слегка съехал ниже по дивану. Не забывая придерживать мою ногу, которую теперь положил себе на живот, прикрыл глаза и устало вздохнул.

Отдыхай — это он сам себе сказал, что ли?

Хотелось легонько его пнуть, чтобы очнулся и не вздумал засыпать, но телефон в руке привлек к себе внимание.

Уже полночь, а «таинственные залупки» не дремлют.

Тихонько разблокировала телефон и шелохнулась от экрана, увидев череду неверующих в то, что ко мне никто не приедет:

«Быть такого не может!»

«Кое-кто точно приедет! Я уверена»