Камасутра от Шивы

Павел ковырнул лопатой и вывалил из ниши металлическую коробку.

— Проржавела вся…

Коробка жалобно звякнула, когда ее проверили на прочность. Дзинь!

— Что мы с тобой нашли? Клад?

— Хрен его знает…

Если бы вернуться в тот момент и запретить Пашке и Толику трогать коробку, тем более открывать ее, — как бы повернулась их жизнь?

Глория очнулась в холодном поту. В носу стоял затхлый земляной запах, в ушах раздавались шорох осыпающихся комьев и стук лопат…

Она приподнялась и взбила подушку, перевернулась на другой бок. Сон улетучился. Чувствовалось: Алина не спит — тоже вспоминает. Заново переживает свою драму. Она ужасно страдала все эти годы.

«Любовь и ревность, вот два скакуна, которые вынесут меня на финишную прямую! — заявил Берестов, целясь в Глорию из пистолета с глушителем. — Любовь и ревность неподвластны времени!»

О, как он был прав, этот алчный и циничный человек.

— Он бы убил меня, если бы не Алина…

Глории врезался в память черный зрачок оружейного дула, отсчитывающий ее жизнь на секунды. Из него в любой момент могла вылететь пуля. Берестов сидел напротив в горнице прокудинского дома, освещаемой бледным лучом фонаря, и целился ей в лицо.

Алина знала, куда поехала соперница, и решила проверить, зачем той понадобилось ночевать в дачном доме. Ревность гнала ее вперед, будоражила и подстегивала. Ревность Алины, по сути, оказалась спасительной.

Обманутая невеста опоздала к разговору и пропустила почти все, что говорил ее «суженый». Слова Берестова: «К черту Алину! Здесь только ты и я!» — обращенные к Глории, — причинили ей невыносимую боль. Она перестала соображать и видела перед собой широкую спину жениха, который смотрел на другую женщину.

Прогремел выстрел. Потом прозвучал второй… Глория не сразу поняла, жива она или мертва. Запахло порохом. Алина, истерически всхлипывая, выронила оружие…

Давняя вражда обернулась удачей. Если бы не Алинина ревность, лежать бы на грязном полу Глории, а не Берестову.

— Тогда Смерть обошла меня стороной, — прошептала она в темноту спальни. — А теперь? Удастся ли мне выиграть у нее партию?

В шахматах противник порой подсовывает ферзя, чтобы потом поставить мат королю. Эта мысль взволновала Глорию. Она пыталась применить ее к нынешней ситуации, но в голову приходил лишь человек в бейсболке, удаляющийся от бездыханного тела Тамары Шестаковой…

Лавров не спал, несмотря на усталость. Он прислушивался к шороху водяных капель и вдыхал чистый влажный воздух. Как же хорошо за городом! Не то, что в душной и пыльной Москве.

В доме было тихо. В отведенной сыщику восточной комнате горел турецкий ночник. Разноцветные блики падали на стены. Лавров перебирал в памяти разговор, который состоялся у них с Глорией после ухода Алины.

— Давно собирался тебя спросить. В ту ночь, когда погиб Берестов… как ты оказалась в Прокудинке? Ты знала, что туда явится жених Алины?

— Я на это рассчитывала.

— Зачем было так рисковать?

— Ради его исповеди. Такие, как он, обожают театральные эффекты.

— Только-то?

— Не только. До его прихода я надеялась вызывать царицу Савскую, — призналась она. — Но второпях не захватила с собой ни вина, ни уксуса, ни золотого порошка.

— И тебе не дает покоя эта царица? Неужели из-за координатов страны Офир?[7] Думаешь, она раскроет тебе тайну золотых копей? Допустим, это где-нибудь в Африке, в долине реки Лимпопо. Что дальше? Отправишь туда экспедицию? На какие шиши?

— «Шиши» найдутся, но золото меня не интересует.

Лавров раздражался. Его беспокоила Алина, которую он привез в Черный Лог, не спросив заранее позволения у Глории. А вдруг она поведет себя неадекватно? А вдруг ее пребывание в доме — опасно? Тот, кто проник в ее квартиру, может проникнуть и сюда. Справится ли Санта с охраной двух беззащитных женщин?

— Не такие уж мы беззащитные, — улыбнулась Глория.

— Подслушиваешь?

— Просто у тебя громкие мысли.

— Мысли Алины ты ловишь так же легко, как мои?

— Она больше закрыта от меня, чем ты. Но в принципе…

— Ясно! — отчего-то разозлился Роман. — Значит, царицу Савскую удобнее всего вызывать в прокудинском доме?

— Было удобнее. Сейчас условия изменились.

— Что изменилось?

— Время, обстоятельства…

— Продолжаешь водить меня за нос? А я, между прочим, выполняю все твои распоряжения. Приказала, и я поехал в чертову деревню, торчал там, кормил комаров! Изнывал от скуки!

— Но ведь не зря?

— Алина — не тот улов. Где убийца? Я тебе говорил: какой ему резон тащиться в Прокудинку? Пока мы тут чаи гоняем, еще кто-нибудь погибнет.

— Зато Алина теперь в безопасности.

— Нам-то что с того?

— Тебе ее совсем не жаль?

— Будь я бездушным сухарем, не привез бы ее к тебе. Жаль, конечно.

— Ты все правильно сделал. Она близка к Шестакову, может выйти с ним на связь. Наверняка он ей названивает, чтобы выяснить, справилась ли она с заданием. Без Алины он как без рук.

— Каким образом они свяжутся? В этой дрянной деревне сотовая не берет.

— Это здесь не берет. А если пойти на околицу, подняться на холм…

— Аж на холм?!

— Нам с Алиной полезно гулять. Пройдемся, поболтаем, полюбуемся природой.