Камасутра от Шивы

Аля подошла к тумбочке, взглянула на дисплей телефона. Связи нет. Шестаков изнервничался. Решил, что она его «кинула».

— Прости, Гор, — молвила она, прислушиваясь к своему голосу. Не дрогнет ли?

За спиной опять кто-то хихикнул, и повеяло зловещим холодком.

— Господи! Да что ж это со мной…

Странное место выбрала Глория для проживания. Глухая деревня, вокруг лес, дом на окраине. Ради этого она бросила московскую квартиру, коротает дни в обществе седого увальня Санты. Впрочем, вдовья доля не слишком ее удручает. Этот сыщик Лавров, как верный пес, глаз не сводит с хозяйки. Раньше он служил у Толика начальником охраны, а теперь «охраняет» его вдову.

«Они вместе работают, — заключила Аля, возвращаясь к окну. — Кроме того, они любовники. Сто процентов!»

Слуга продолжал собирать яблоки. Лаврова не было видно. Наверняка спит еще. Интересно, он провел ночь один или с Глорией? Красивый мужчина, из той породы, что с годами не теряют своей привлекательности.

Аля невольно сравнила его с Шестаковым. Доктор — патологический сластолюбец, тогда как Лавров, похоже, действительно влюблен в Глорию. Она по-прежнему хороша, и в ней есть изюминка, которой многим не хватает. А в чем состоит эта изюминка, поди пойми…

* * *

Сыщик первым спустился к завтраку.

— Делай тосты, — распорядился Санта. — Нечего сидеть сложа руки.

В другой раз Роман возмутился бы, но сегодня у него было отличное настроение, несмотря на бессонную ночь. Он поджаривал хлеб, блуждая взглядом по сторонам, пока не уперся в ступку, где слуга растирал специи. Металлический сосуд выглядел довольно внушительно.

Роман достал ступку с полки.

— Ого! Тяжеленная! И здоровенная.

— Не трогай, — нахмурился великан.

Гость взвесил на руке палку с закругленным концом.

— Такой толкушкой можно убить, — заявил он.

— Пест не для того предназначен.

— Это как сказать…

Лавров вспомнил возглас Глории: «Ступка!» Что она имела в виду?

— Пестом толкут, а не бьют, — объяснил Санта. — У хозяина своя ступа была, у меня — своя.

— Что значит «была?»

— Теперь она у Глории Артуровны, в мастерской. Стоит на том же месте, где стояла при Агафоне. Необходимая для опытов вещь. А эта, которая перед тобой, — моя.

— Значит, твой покойный хозяин пользовался ступой?

— Да, — величаво кивнул слуга. — Ты тоже хочешь попробовать?

— Как-нибудь потом…

Лавров продолжал держать пест на весу, размышляя над загадочной репликой Глории.

— Слушай, Санта… а в прокудинском доме была ступа? Ты видел?

— Как не видеть? Такая вещь сразу бросается в глаза.

«Мне почему-то не бросилась, — подумал сыщик. — Я на другое смотрел».

— А пест в той ступе был?

— Насчет песта не помню. Не обратил внимания. Ты хлеб-то вынимай, не зевай, — всполошился слуга.

— Ты чего раскомандовался? Ишь, командир!

Пока они препирались, в кухню вошла Глория.

— Что это у вас тут горит?

— Крошки в тостере, — задумчиво сообщил гость. — Меня Санта припахал готовить. А какой из меня кулинар?

Горка подрумяненного хлеба уже возвышалась на столе. Кофе дымился. Слуга разрезал омлет и разложил по тарелкам.

— Сходи за Алиной, — распорядилась хозяйка.

— Сей момент.

Санта удалился, и Лавров, воспользовавшись моментом, поцеловал Глорию в щеку, потом в губы. Она не противилась.

— Ты упоминала про ступку, — прошептал он между поцелуями. — О какой ступке шла речь?

— Когда мы с Сантой осматривали дачу Шестакова, я видела в горнице металлическую ступу.

— С пестиком?

— В том-то и дело, что нет. Ступа была, но без пестика.

— Пестик мог потеряться.

— Мог, — согласилась Глория. — А почему ты спрашиваешь?

— Понимаешь… такой пест — готовое орудие убийства. Удобная штука. Увесистая, короткая, с утяжеленным и закругленным концом. Проломить череп пестом способен любой взрослый человек. Главное — не промахнуться.

— Давай есть, не то омлет остынет.

— Разве мы не ждем нашу гостью?

— Алина уже идет…

— Угу, — кивнул сыщик, берясь за вилку. — Приятного аппетита.

Глория увильнула от его вопроса. Почему? — недоумевал он, принимаясь за еду. Спустя минуту в кухне появилась Алина — несколько натянутая, в домашнем халате, который был ей великоват, в тапочках на босу ногу. Она ощущала себя неловко.

— Как спалось? — осведомился сыщик.

— Совсем не спалось…

— Что так?

— Нервы, вероятно.

— Думаешь, Шестаков тебя ищет?

— Конечно. Он ждал моего звонка с отчетом, не дождался. Теперь ломает голову, куда я подевалась. Трезвонит, а ему в ответ: «Абонент недоступен». Он в бешенстве. Строит догадки, одна ужаснее другой.

— Пусть побесится. Ему полезно.

Алина поковыряла вилкой омлет и с трудом проглотила кусочек. Санта был бы оскорблен.

— Не лезет, — сказала она, отодвигая тарелку. — Можно мне кофе?

Глория не проронила ни слова. Она с отрешенным видом намазывала маслом поджаренный хлеб. Лавров на правах своего человека в доме взял кофейник, наполнил чашку и подал гостье.

— Так почему не спалось-то? — допытывался он. — Кошмары мучили? Или угрызения совести?

— Не знаю. Странный у тебя дом, Глория. Вы с Толиком покупали?

— Это мое приобретение.

Алина надеялась на продолжение, но хозяйка молча жевала, как будто вопрос был исчерпан.

— Тебе страшно? — спросил Лавров у гостьи.