Калиновый мост

И то только усилилось, когда сбоку, из-за забора, там, где стояло уже немало наблюдателей, донесся поначалу неуверенный, а после все более громкий смех остальных людей…

— Что-то у них у всех одна реакция на нас: креститься и к Божьей матери взывать, — имея в виду давний скандал с Параской, который муж ей подробно описал, да и потом бабка при встрече то и дело крестилась на рынке, Зоряна откинулась на спинку сиденья, поглядывая то в окно, то на Захара.

Ей все еще было весело, хотя уже больше двух часов прошло после громогласных разборок с ее бывшими опекунами. Они успели и чая попить у тети Оксаны, вспоминая о Юле хорошие и теплые моменты. Оставили свой адрес, распрощались и вот, ехали назад. Больше к ним никто не рискнул соваться. Видно, хватило позора.

Муж криво усмехнулся, скосил в ее сторону веселый взгляд и пожал плечами.

— Люди любят придумать и додумать дикие вещи, особенно, когда пытаются оправдать свою трусость, незнание или неумение. Отсутствие опыта или знаний проще всего списать на проклятие или сглаз, чем пойти выучиться толком, хоть бы физику для начала; а нежелание кого-то покоряться твоим сатрапским замашкам проще объяснить бесовством, чем самодурством, — с сарказмом отозвался Захар. — Из всего, с чем ко мне приходят, только процентов десять — реально то, что не зависит от самих людей, с потусторонним связано. Вот и твои опекуны просто не могут пережить крах своего авторитета и схем…

Зоряна слушала его с улыбкой, во многом согласная и теперь в состоянии посмотреть на все со стороны. Однако и внимательно изучала самого Захара… Имелся один момент, который они не обсуждали после того сна-морока, в отличие от ее воспоминаний. Да, приняла и поняла, и все же эти крики тетки натолкнули на мысль:



— Медведь? — тихо протянула она, не прекращая улыбаться.

Чтобы и подумать не решил, словно бы боится или как-то негативно относится к тому, что тогда во сне приоткрылось ей.

А Захар внезапно предельно серьезным стал. И авто остановил, припарковавшись на обочине. Блуд насторожился, вскинул голову, но, очевидно, поняв, что никто не выходит, улегся обратно.

— Тебя это пугает, ненаглядная? — тихо спросил он напряженным голосом.

— Ммм, нет, — все еще широко улыбаясь, помотала головой Зоряна. — Не убежала же еще, видишь. У меня вон тоже родословная непростая. А родственники такие, что и медведи против них — лапочки, — стремясь так и оставить настроение у обоих легким, она протянула руку и взъерошила бурые его волосы, наслаждаясь ощущением прядок между пальцами.

Захар усмехнулся, видно, что непроизвольно, не удержался. И ее это порадовало.

— И что, ты даже оборачиваться можешь? — почему-то вспомнив царапины на досках дома, уточнила уже трепетным и недоверчивым шепотом.

При всем ее опыте и контактах с потусторонним, поверить в такое было сложно.

— Нет… Ты что! — Захар удивленно глянул, а потом вдруг расхохотался, откинув голову. Поймал ее руку, прижал к губам, целуя, да так больше и не отпустил. — Но иногда не отказался бы такое уметь, — подмигнул ей. — Правда, иногда зверь будто бы власть надо мной берет, ярость, безумие дикое, что-то такое темное, живущее лишь инстинктами… Таких иной раз берсерками называют, одержимыми… В полнолуние всегда хуже удается контролировать себя. Когда-то совсем не справился, — вдруг начал он рассказывать, глядя не на Зоряну, а в лобовое стекло.

Она только примолкла, даже дышать старалась тише, чтобы не помешать и не спугнуть эту откровенность. Ей все о любимом хотелось узнать!

— Не привык еще тогда, мне четырнадцать только исполнилось, зверь едва-едва просыпаться в сущности начал… У меня друг был… Или я считал его таковым, — Захар скривился. — В общем, застал его за тем, как он из комнаты деда старую икону стащить пытался, пока дома никого не было. Часто же у нас бывал, его и собаки знали, за своего держали. А он вот так… Рассказал кому-то, ему посулили деньги огромные, старинная же икона, древняя. А дело тоже к полнолунию шло… И я не справился. Точно дикий зверь, на него набросился, защищая свою «берлогу» и испытывая боль от предательства, — муж сглотнул, заметно, что тяжело давалось ему вспоминать о том случае, как провалом своим считал. — Спасло только то, что отец с матерью пришли. Батя и оттащил меня… Парня того спасли, но дружить мы перестали, ясное дело. Знаешь, тут мне история семьи и наша репутация в селе даже помогла. Люди узнали, что украсть икону пытался, поняли, похоже. Хотя их семья переехала по итогу. И моя мама, — вздох Захара стал еще тяжелее. — Они с отцом поженились уже не очень молодыми, и я поздний ребенок. Отец хорошо себя контролировал, или мне слишком много передалось по семье, говорят, во мне чересчур много этого… звериного, — муж глянул на нее с какой-то непонятной Зоряне виной и затаенной грустью, вновь на дорогу глаза перевел. — В общем, она не ждала такого. Вроде и знала, и готовили ее и батя, и дед, только… Она потом боялась со мной один на один оставаться. Старалась ничем не огорчить, следила всю жизнь за каждым словом… Меня страшилась.

Захар отвернулся совсем.