Калиновый мост

Даже во дворе ощущалась тягостная атмосфера, на неком подсознательном уровне дающая понять любому, что эта семья понесла утрату. Вроде и не видно ничего, а дышать выходит с трудом.

— Привет, — негромко отозвалась Зоряна, стараясь хоть как-то улыбнуться. — Родители дома? — ей вдруг неловко стало, что никакого гостинца ему не додумалась привезти.

Да, не привыкла к такому, никогда не было возможности, разве что самой что-то испечь да угостить тайком от остальных пусть и далекого, но братишку. Но сейчас-то деньги имелись, а она еще настолько не привыкла, что ничего не купила. Как-то неловко стало внутри, хоть Антон и не знал.

— Мама, отец в город поехал на работу, — отозвался Антон, все еще не отводя глаз от пса. — А Юля… — тут голос мальчишки дрогнул, и парень с такой как-то потерянностью и болью глянул на Зоряну, что сразу показался в разы старше.

— Я знаю, Антон, — также тяжело отозвалась она, обняв паренька, прижала к себе на мгновение. — Я знаю. Потому и приехала… — оглянулась на Захара, с невыразимым облегчением упиваясь поддержкой и любовью, которые светились в его взгляде.

— Яна… — тихий голос заставил Зоряну вновь обернуться к входной двери.

Тетя Оксана стояла на пороге, разглядывая ее с каким-то недоверием. Волосы убраны под черный платок, сама вся, как на десять лет постарела, хотя Зоряна не видела ее три недели всего.

Антон, до этого крепко обнимавший Зоряну, словно подпитываясь силой и выдержкой, шмыгнул носом и отошел к матери. Стал рядом, будто опора. И так видно, что тетя в этом нуждается, ее заметно пошатывало.

— Зачем вернулась, дочка? Бежать тебе отсюда нужно, знаешь же, эти воли не дадут, придумают, как целиком под свою власть твою жизнь взять… — заломив руки, взволнованно запричитала тетя. Захара за спиной Зоряны она, похоже, и не заметила.

— Не сумеют, тетя Оксана, — Зоряна подошла к ней и крепко обняла. — Я замуж вышла, официально и по закону, — она показала ей руку, где сдержанно блестел золотой ободок. — А мой муж точно никому не позволит меня отнять у него, — не улыбнулась, хоть и хотелось.

Просто показала на Захара позади. Тот выглядел, как непоколебимая глыба Карпат. Просто стоял и смотрел на них, на этот двор, да и вокруг посматривал, точно все под его контролем, ничего не упускает. И такой надежностью от мужчины веет, такой спокойной силой.

— Нашла, значит, сон свой, — вздохнула тетя, только теперь обратив внимание на мужчину. Отступила немного, только теперь его мощь оценив и явное давление над всей ситуацией вокруг. — Да, этот точно против всех ради своего пойдет, — уголки губ тети слабо дернулись в жалком подобии улыбки. — Только все равно, зачем вернулась? Жила бы себе да радовалась! Что у тебя тут осталось?..

— Я Юле пообещала, что поговорю с вами, — тихо отозвалась Зоряна, вздохнув с грустью.

Тетя Оксана замерла, вздрогнув, когда это услышала.

— Юле?.. — переспросила с болью, которую нельзя было не услышать. — Юля… Она… за три дня сгорела… Никто не успел и понять ничего… — как поперхнувшись этой болью, тетя тихонько зарыдала.

— Я знаю, тетя, знаю, — Зоряна крепче обхватила ее за плечи. — Я говорила с ней, видела. И она очень просила, чтоб вы не убивались, слышите? — тихо, но убедительно проговорила, желая донести это до тети. — Пожалуйста! Вам про дядю надо думать, про Антона, про себя. Обязательно! А ей… Юле там даже лучше. Это она сказала, и вам просила передать очень. Не убивайтесь. Не держите ее своим горем здесь, отпустите ее душу, тетя. Поверьте мне, — как можно мягче, но отчаянно стараясь уговорить, шептала она, понимая и разделяя боль тети Оксаны. Но и просьбу Юли помнила тоже. — Тоска и наша любовь останется, но убиваться нельзя нам, мы ее этим к себе привяжем, не дадим спокойно уйти, знаете же, — у самой слезы на глаза наворачивались, когда говорила.

Тетя Оксана притихла. Ощущалось, что усилием воли плач давит, но прислушалась к ее словам, будто задумалась.

— Она тебе снилась, Яна? — переспросила, вроде сомневаясь, но глянула с такой надеждой в глазах, что Зоряне самой горло перекрыло.

— Да, теть. Снилась. Потому как раз, что знала — я увижу и услышу, и вам расскажу. Надеялась, что вы мне поверите…

— Я верю, дочка, верю, — вновь прерывисто вздохнула тетя Оксана, пытаясь утереть с лица слезы. Антон все это время около нее стоял, но и сам внимательно прислушивался к словам Зоряны. — Ты всегда больше нашего знала, как и мать твоя. Умеешь мир вокруг слушать. Верю… — вздохнула еще раз тяжко и глубоко, словно бы ей камень на грудь давил, мешая. — Только тяжело мне ее отпустить, моя же родная…

— Надо, теть, никому легче не станет, если горевать и убиваться продолжите, ни вам, ни ей… — вновь крепко обняла ее Зоряна.

У самой глаза на мокром месте, голос ломается, потому что ощущает эту боль точно так же. Да и тетя все осознает, пытается кивнуть, вновь слезы со щек вытирает.

— И что, не обижает тебя муж? — еще прерывающимся голосом, но уже как-то стараясь отвлечься, тетя Оксана наконец толком глянула за спину, начав рассматривать Захара.