Калиновый мост

— Тихо! — пророкотал мужчина псу, заставив животное мигом умолкнуть. Только негромкое поскуливание перекатывалось в груди у питомца. — Блуд, место! — распорядился тише, поняв испуг, похоже, но также резко. — В сарай иди, там сухо.

А потом на Лэлю глянул как будто бы…

И что-то такое было в самой сути Захара; в его позе, в этом низком, не грудном даже, а будто бы из чрева исходящем могучем голосе; в развороте его плеч и головы, так и не приобретших для Лэли резкости из-за глаз, полных дождевой воды… Из-за всего этого некое первобытное волнение обуяло всю сущность девушки! Дрожь по телу, унять которую не в ее силах. Глубинный, инстинктивный, принимающий и покоряющийся трепет перед этим мужчиной, словно слившимся с бушующей природой! Настолько же неистовым и диким, как сама буря!

Дыхание сперло в груди, заколотило всю, но совсем не от страха…

Пес гавкнул напоследок, перекрыв новый громовой раскат, и широкими прыжками заторопился в сарай, явно довольный, что хозяин его отпустил. Захар же, еще на миг зависнув, кажется, вглядываясь в ее лицо, вдруг подхватил Лэлю на руки и поднялся с земли рывком. Сам в сторону дома заторопился.



— Ты сердишься? — дрогнувшим голосом вновь спросила девушка, обхватив его шею руками для надежности.

Интересно, уловил ли Захар, что в этой дрожи куда больше чувственного трепета перед ним, нежели реального страха.

— Ты уже видишь? — ответил он вопросом на вопрос своим низким и крошащимся голосом. Вроде с притаившейся усмешкой.

— Да! — с радостью откликнулась Лэля, когда они на веранду поднялись. — Почти, — поправилась со вздохом, но за его шею держалась так же крепко. — Было лучше до вспышки молнии и ливня. Я уже хорошо все видела, только как-то блекло. Пошла тебя искать, боялась, чтоб деревом не придавило в этой буре, или еще что… А сейчас резкость хуже стала, как расплывается все немного, двоится, — объяснила ему, чувствуя, что Захару интересно. — Так ты сердит на меня? — спросила в третий раз, чувствуя каменную твердость его тела под своими руками, напряжение крепкой шеи и плеч, как вибрирующих от любого слова, движения.

Захар же молча застыл посреди темной комнаты, не спуская Лэлю со своих рук и всматриваясь в ее лицо.

Сердится? И близко не то, что он сейчас ощущал! От чего сгорал до костного пепла, не в силах совладать с жадным тремором в мышцах.

— Нет, лэля моя, — он не сердился.

Захар хотел ее в этот миг до зубовного скрежета! Жаждал так, что утратил всякий разум и контроль. Не удалось перегрузиться, не вышло затолкать назад внутрь тьму, упрятав там, где та обычно клубилась.

А вот так, нараспашку, Захар был настолько опасен для нее, что Леля даже представить не могла! А еще и искать его в грозу вышла… Хрупкая его, но такая сильная и смелая, самоотверженная девочка!.. Еще более сладкая для тьмы Захара из-за этого беспокойства о нем, из-за ее тревоги, из-за того, что «родным» его назвала…

Он же не забудет уже этого. Моментально аксиомой принял и пути к отступлению ей не оставит. Уже сорвался, пусть пока тело еще и замерло неподвижно — не спасение, просто «эпицентр» урагана. И вот-вот закончится окно…

Он ее чуть не потерял, едва успев найти! И это сокрушило все.

Сдерживающих стен не было.

Они сгорели и внутри сознания, и в самой его душе. Свобода безумия! Пиршество… Тьма вырвалась, ревя и требуя своего! Того, что уже должно было быть присвоено, и лишь из-за «разума» Захара еще им не принадлежало!

Всего лишь ее зова, простого крика Лэли, состоящего из звуков его имени, оказалось достаточно, чтобы усилия и старания длиною в жизнь пропали втуне, потонув в реке межи между явным и неупоминаемым.

Захар годами натаскивал себя, направляемый отцом, обучаемый дедом. Впитывал опыт всех остальных мужчин своей семьи, каждого поколения. Через боль, пот и кровь обучался управлять зверем, живущим в самих жилах, в генном коде их рода, похоже, и пожирающим их разум безумием. Ото всех вечно скрывал, кто поверит в такое? Мать, и та его опасалась.

Сумасшествие? Мозгами двинулись, передавая из поколения в поколение болезнь мозга? Пусть так… Ну невозможно же всерьез верить, словно ты берсеркер или еще какая-то хрень в этом роде?!

Захар не желал подобных комментариев в свой адрес, потому и не рассказывал никому. Да и некому, когда он с людьми сближался? Да и… хорошо, это ведь и правдой могло быть?.. Что он просто помешанный безумец.

И тут Лэля в его жизнь ворвалась… А сейчас она всего лишь позвала… И он услышал! Через лес, бушующую стихию, гром и молнии!

Услышал и рванул к своей Лэле. И теперь не осталось уже сомнений, что и она вчера вечером его призыв услышать могла, пусть Захар как раз рта и не раскрывал.

Сам, выходит, ее тогда наружу вытащил, подвергнув дикой опасности…

Ненависть к себе взметнулась внутри.

Но тьма ту быстро сожрала. Его внутренний зверь был голоден после всех этих лет в заточении. А в полнолуние сила твари всегда мощнее. Или он привык так считать?..

Однако же его безумие не тронуло Лэлю… Появилось понимание. Захара или его безумной внутренней бездны?