Калиновый мост

…Только Лэля маленькая очень, а рядом мать. И они стоят посреди поля, как под гипнозом, не в состоянии ничего сделать, хотя бы в сторону отступить. Как две приготовленные жертвы для могучей стихии, чтобы утихла, успокоилась, дальше не гневалась на землю и людей. Не в состоянии шаг сделать, сознание в ступоре, мышцы как заморожены, все тело непослушное, словно чужое… Мать тогда так и осталась там, лежать на том поле. Вспомнила, и сейчас захлебнувшись слезами. А Лэля… ее другой силой накрыло, обожгло огнем такого же кобальтового шара, делая еще более иной, совершенно не похожей на ту, что была ранее, превращая в полного изгоя!

Шар чуть приблизился, показалось. Как подплыл по воздуху. Узнал, может?.. Хмыкнула невольно. Господи, святый боже! Худшее время выбрала, чтобы вспоминать что-то!

А рука даже не дернулась перекреститься, хоть рефлекс, выработанный побоями, отозвался в мышечной памяти. Слишком страшно… Нет, не могла найти слова. Трепет перед зависшей, как пленившей ее, медленно двигающейся вверх-вниз по небольшой траектории… настоящей бомбой, не иначе! И сейчас сдвинуться не выходит, будто в детстве. Только дрожь пса, жмущегося к ее ноге, чувствует. Саму трясет, глаза слезятся, больно от такой яркости белого, но Лэле это не подвластно.

И гудящая в голове мысль, что надо Захара найти.

— Уходи, — как-то жалобно и глупо попросила, как с живым существом разговаривая. — Мне Захара вернуть домой нужно. Уходи! — и двинуться не может. И совершенно не помнит, как себя вести в подобной ситуации.

Понятное дело, шар и не думал ее слушаться. Так и висел, гудя, пульсируя, вроде внутрь ее сущности заглядывая.

Ужас в душе взорвался, выжигая дыры! А она так и стоит на месте, не имея возможности и шелохнуться, лишь краем сознания отмечая, что прямо над головой гром грянул снова.

В другое время вздрогнула бы точно, не сейчас, однако…

— Повільно відступи*. Очень медленно. Плавно, — непонятный ступор в голове не дал даже вздрогнуть, когда это услышала. — Йди до мене, леле*.

Захар… Это точно он говорил. Вот только голос такой!..

И его, и не Захара будто! Словно повредил горло, и говорит легкими, грудью, чем угодно, но точно не голосовыми связками! Слишком низкий, чересчур жесткий, рокочущий не меньше «ворчащего» ныне грома над их головами. И какой-то дикий, одновременно. Как у зверя хрипота прорывается, у того же Блуда.

Откуда появился? С какой стороны вышел из леса? Не видела. Услышал, как звала? Вернулся сам… или она его каким-то образом «приманила»? Но разве это важно, если он здесь? Вот что главное!

И его голос, этот странный тембр, речитатив, с которым мужчина произнес слова, наваждение молнии с Лэли сняли! Отступила, непонятно где найдя силы не дернуться, а как бы перетечь назад. Блуд по земле за ней попятился.

— Умничка, ненаглядная моя, — тихо и хрипло. — Еще немного. Назад, я тут, рядом, — подталкивая, понукая Лэлю словами, негромко продолжал говорить Захар, как управлял ею этими звуками.

Возможно из-за шока, но ей действительно казалось, что это не ее воля заставляет мышцы и конечности приходить в движение, а повеление мужчины, к которому она, подобно тому же Блуду, пятилась медленно, подобно воде в реке, огибавшей камни.

— Вот так, — руки Захара внезапно сомкнулись на ней, сжав талию почти невыносимо, вдохнуть едва могла. И такое облегчение во всем его теле чувствуется! Такая жажда!

И у нее так! Поняла в ту же секунду, что ей и дышать не нужно, если Захар близко! Им свою кровь вместо кислорода насытит! Этой его тягой и страхом за нее.

— Моя!.. — мужчина сам, как задохнулся от бури эмоций. Хрипло выдохнул и тут же жадно втянул воздух вместе с ее ароматом в себя, громко, шумно, как бы пробуя страх Лэли на вкус. — Бесценная! Справимся, — прошептал, но из-за этого рокота в голосе, грубо вышло.

Пальцы Захара впились в ее тело с такой силой, что точно следы появятся, как приковывая Лэлю к торсу мужчины! Губы прижались к затылку сквозь ее волосы. Лихорадочно припал к коже жадным ртом, каким-то по-звериному совсем алчным не поцелуем даже — укусом, царапнул зубами.

Будто свою метку на ней ставил для всех окружающих. И для молнии в том числе! Или удостовериться хотел, что успел, и Лэля в его руках, до крови добраться, чтоб сто процентную гарантию получить!

Только Лэле не резануло совсем. И боли не чувствует.

Огнем опалило, выжигая страх и оторопь! Растеклось лихорадкой по венам, не меньше, чем от молнии, наверное, было бы! Затрясло, вымывая из мышц окаменение.

Она за него больше боялась! На яркое мгновение ясно это поняла сейчас. Закралась мысль, что потеряет его, потому и пошла к лесу… И ужаснулась так, как ничего еще в жизни не страшилась! На все плевать, лишь бы рядом с ним!

— Захар! — выдохнула с настоящей радостью, с таким порывом, с такой потребностью!