Калибр имеет значение?

Я повернулся на другой бок и мысленно стал считать усы. Я всегда считаю усы, чтобы заснуть, успокаивает. Раз ус – и мне пятьдесят фунтов. Два ус – сто фунтов. Три ус – сто пятьдесят… Сегодня у меня на лице шестьсот тринадцать усов, уснул я где-то на третьем десятке.

Проснулся среди ночи – как подбросило что-то. Лежу и делаю вид, что сплю. В блоке тишина, все спят. Гиперлуп мягко покачивается на ходу. Святой отец спит сидя, свесив благородную голову на грудь, а электронная Библия подсвечивает ее зеленоватым. Спит Студент, убрав свой винтажный планшет – под матрас, наверное, чтоб не украли. Рыхлый Бомж чуть похрапывает – не сильно, терпимо. Дама снизу делает медленные и глубокие вздохи, и мне сразу представилось…

Но тут я заметил, что не спит один человек – тот восточный парень. Лежал лицом к стенке, словно окаменев, смотрел на свои часы, словно ждал. И дождался – тихо-тихо сел, беззвучно расстегнул свою сумку, вынул сверток. То, что казалось на рентгене рулоном пластика, было тренировочным комбинезоном с большим капюшоном. Я думал, он хочет переодеться на ночь, но парень натянул полиэтиленовый костюм поверх одежды, стараясь не шуметь. А потом сделал глубокий вдох, взял сумку и неслышно вышел из блока в коридор, мягко защелкнув дверь. Тут бы мне, конечно, сообразить, что в туалет так не ходят, да и туалет – другая дверь, задняя. Окликнуть его хотя бы… Но это же все задним числом понимаешь. Смотрю я – и святой отец тоже не спит, с недоумением смотрит вслед ушедшему.

Вскоре послышался тихий глухой удар. И сразу после этого гиперлуп стал замедляться. Тут я уже окончательно понял, что влип: гиперлуп не может остановиться! Ему негде и незачем останавливаться в вакуумной трубе, пробитой под землей и водой от Европы до Австралии! Но он остановился. Потом снова дернулся, немного проехал вперед. Потом чуть-чуть сдал назад, совсем немного, словно выбирал место. И остановился окончательно.

А потом над головой заорал селектор. Голос орал гортанно на арабском, и я сразу понял, что до селектора дорвался наш попутчик. Он орал так истошно, словно в последний раз пытался докричаться до небес. А последнюю фразу «Идаль адхья мубарак!» выкрикнул, словно его душили. Следом в селекторе раздался звон, послышался хлопок и наступила тишина. А потом в дверях зажужжали замки шлюзов, на миг включилась сирена и зажглось табло «разгерметизация»… Вот тебе и святая соль.

– Похоже, у нас теракт, – констатировал я вслух.

Все проснулись и зашумели, закричали одновременно.

– Этого не может быть! – вопил Бомж, бегая по блоку. – Это не теракт! Это не теракт!

– Суки проклятые, фанатики гребаные, обезьяны! – орал Студент, размахивая винтажным ноутбуком. – Всех надо из Британии вышвырнуть на Чертовы острова, пусть своих овец дерут!

– Давайте попробуем с ними поговорить! – истерично кричала девушка. – С ними же можно договориться!

– Это финиш… – бубнил, обхватив голову, Мистер Пирсинг. – Это финиш, конец. Это все…

– Дети мои, Господь с нами! – увещевал святой отец. – Господь нас не бросит, он примет нас такими, как есть!

Отрицание, гнев, торг, депрессия, принятие…

Мистер Пирсинг бросился к задней двери, и все как по команде ринулись за ним. А он все тряс ручку так, что со стороны казалось, будто она бьет его током, и от того руки светятся разноцветными узорами. Чего они узоры всегда такие одинаковые себе рисуют, любители татуировок…

– Заперто! – наконец воскликнул он.

Лысый малый опасливо подергал ручку передней двери – она тоже оказалась заперта.

– Даже в туалет не выйти! – горестно всхлипнула дама и зачем-то сделала селфи. Это ее немного успокоило. Но в следующий миг она снова всхлипнула: – Сети нет! Отключили сеть!

Я поймал себя на том, что машинально оглаживаю усы. Совсем дело плохо.

– Минуточку внимания! – сказал я. – Давайте успокоимся и поймем, что произошло. С нами ехал преступник, который всю дорогу смотрел на часы. В нужный момент нацепил полиэтиленовый костюм, заранее подготовленный. Взял свою сумку, где лежала банка соли и беспроводная зарядка, и ушел через переднюю дверь – а это дверь в машинное отделение, в рубку. Она должна быть заперта, но, видимо, он ее сломал, раз дорвался до селектора.

– А где же машинист? – спросила дама. – Он его убил?

– Машиниста в гиперлупе не бывает, – объяснил Студент. – Ручное управление есть, а человека нет.

– Там двигатель гиперлупа! – крикнул Мистер Пирсинг.

– Верно, – кивнул я. – В общем, он что-то сделал, и двигатель сломался. Потом он покричал в селектор на своем языке, а потом случилась разгерметизация и двери всех блоков автоматически заблокировались. И если мы не умерли сразу, то надо просто сидеть и ждать, когда нас спасут.

Я сказал это – и сразу самому стало спокойно. И все тоже успокоились.

Интересная ситуация: вроде все понимают, что случился теракт. А с другой стороны – никто не бегает по блокам с автоматом, взрывов не слышно, огонь не горит, трупов нет. И поэтому кажется, что все само обойдется. И все как-то спокойно сидят и рассуждают. По крайней мере в нашем блоке, уж не знаю, что в остальных творилось.