Калейдоскоп моего сердца (ЛП)

— Да, — говорю я, потому что это правда. Я любила его и не жалею ни минуты, что провела с Уайтом. Оливер кивает и бросает виноград в рот. Когда он не смотрит на меня, я протягиваю ему руку, засунув ее под бицепс, мне нужно прикоснуться к нему и убедиться, что все в порядке. Его взгляд пронзает мой, и уголок его рта приподнимается в несколько сожалеющей улыбке.

— Прости. Я не хочу быть убийцей настроения. Это намного сложнее принять, чем я думала.

Я протягиваю руку и провожу ею по его густым волосам. Он закрывает глаза и наклоняется ко мне, его ноздри слегка раздуваются, когда он делает глубокий вдох.

— Почему вы не поженились? Это была долгая помолвка, — говорит он, закрывая глаза. Моя рука замирает в его волосах. Я убираю ее и отступаю. Он открывает глаза, когда я это делаю, и мы смотрим друг на друга, пока я не отвечаю.

— Мы никогда не говорили об этом, — говорю я шепотом. Отвожу взгляд от его. Я должна. Единственный человек, с которым я говорила об этом, — это Миа, и хотя она держала меня за руку и целовала мою голову, я видела осуждение и сочувствие в ее глазах. Я знаю, что она думала о том же, о чем и я, но мы обе боялись произнести это вслух. Дело в том, что мы были счастливы, Уайт и я. Мы спорили, как и любая другая пара, но мы были счастливы. С ним было комфортно, и я никогда не хотела подвергать сомнению вещи из-за страха, что это будет конец наших отношений. Я думала, когда мы доберемся до этих моментов в нашей совместной жизни, то столкнемся с любыми проблемами в реальном времени.

— Никогда? — Оливер спрашивает, и я слышу хмурые нотки в его голосе.

Я отрицательно качаю головой.

— Расскажи мне что-нибудь еще, — говорит он, и то, как он делает, заставляет меня хотеть рассказать ему все, потому что в его голосе есть понимание и печаль, которые могут быть сформированы только через истинное понимание.

— Он не хотел детей, — говорю я, все еще шепча, как будто это большой секрет, который я скрываю от Вселенной. — Или, по крайней мере, он не хотел детей со мной. Я не могу быть уверена.

Рука Оливера находит мою, и я наконец поворачиваюсь, чтобы посмотреть ему в глаза. Как только я это делаю, сразу жалею, потому что выражение его лица заставляет меня плакать.

— Не хотеть с тобой детей — это безумие. Наверное, он просто не хотел. Некоторые люди этого не хотят.

Когда я молчу, он сжимает мою руку.

— Однажды ты станешь потрясающей матерью, Элли.

Он наклоняется и нежно целует меня в губы. Это не долгий, затяжной поцелуй, но его достаточно, чтобы согреть меня.

— В любом случае, — говорю я, вздохнув, беру сыр и кидаю его в рот. — Твоя очередь…Как долго ты обычно встречаешься с женщиной, прежде чем расстаться с ней?

 Его рот дергается, и я могу сказать, что он пытается не смеяться.

— Это зависит от обстоятельств.

— От женщины?

— Да, и ситуации тоже.

— Как долго? Я не уверена, стоит ли мне говорить, какие самые долгие отношения у тебя были, потому что знаю, ты их так не называешь, — говорю я, чувствуя румянец. Это более неловко, чем когда он спрашивал меня о Уайте.

Оливер смеется.

— Самое долгое…— Мои глаза сужаются, когда он громко вздыхает. — Наверное, два месяца, плюс-минус.

— И это все?

Он улыбается, проводя пальцем по моим бровям, чтобы убрать мою хмурость.

— У меня был роман с моей работой. Ты знаешь, что это всегда было моим главным приоритетом.

Я вздыхаю и обхватываю руками его торс, уткнувшись лицом в его твердую грудь.

— Спасибо тебе. Это свидание было всем. Я серьезно.

Я чувствую, как его живот сжимается, и слышу, как он глубоко дышит.

— Спасибо, что позволила похитить тебя.

Я улыбаюсь, откидывая голову назад, чтобы положить подбородок ему на грудь, когда он смотрит на меня сверху вниз.

— Ты можешь похитить меня, когда захочешь.

Все его лицо светится, когда он улыбается мне, его ямочки подмигивают, а глаза мерцают. Такое чувство, что мой День Рождения и Рождество все обернуты в одно красивое лицо.

— Я могу, — говорит он с обещанием.

Глава 30

Я вытираю руки кухонным полотенцем и хватаю телефон, чтобы прочитать входящее сообщение от Оливера.

Выйди на улицу.

Я нахмурилась и посмотрела через плечо на открытую заднюю дверь, где стоял мой брат. Не могу сказать, чем он был занят, но почти уверена, что доской для серфинга. Я иду к входной двери и смотрю в глазок, улыбаясь при виде Оливера с руками в передних карманах его джинсов. Он одет в серую клетчатую рубашку и похожую шапочку, опущенную так низко, что его песочные волосы касаются воротника рубашки. Открываю дверь и опираюсь на нее, держа ручку, когда он бегло осматривает меня. Как всегда, его глаза оставляют след тепла, когда они путешествуют по моему телу.

— Ты выглядишь мило, — говорю я и смеюсь, когда он поднимает бровь.

— Мило?

— Мило — это комплимент.

— Для четырехлетки, может быть, — говорит он, делая шаг вперед.

Я улыбаюсь.

— Не-а. Это слово имеет пожизненный смысл. Ты можешь быть милым, даже если тебе восемьдесят.