Каледор

У самого Каратриля таких желаний не было. Его жизнь была достаточно полна событиями, и он жаждал будничного и предсказуемого не меньше, чем сектанты ищут возбуждения и риска. Утешенный вином и довольный тем, что может все еще противостоять соблазнам эльфийского духа, Каратриль заснул в мире и спокойствии.

Аэренис разбудил его вскоре после рассвета, принеся стакан воды из казарменного колодца и небольшой хлебец с ломтем масла и горшочком блестящего меда. Лейтенант Каратриля был с виду более спокоен, чем накануне, и капитан отметил это про себя.

— Увижусь с сестрой, когда придем в Хал Менте-он, — пояснил Аэренис. — Не видел ее с прошлого лета, и своих двоюродных братьев и племянников тоже. Я, если помнишь, родился в деревне, я не дитя Лотерна, как ты.

— Это да, — согласился Каратриль. — У меня нет семьи, чтобы по ней скучать, но этот город и его жители — пожалуй, самое близкое к понятию «родня», что у меня есть.

Рота собралась для похода в Хал Ментеон и вскоре направилась на запад от Лотерна на соединение с солдатами из других мест Эатана. Это княжество, расположенное между Внутренним морем и внешним побережьем Ултуана, представляло собой пространство живописных холмов и полей, постепенно поднимающихся к западу, к предгорьям Драконьего перевала, где проходила граница Каледора.

Сто эльфов быстрым шагом прошли этот путь по прибрежной дороге, мимо лугов и пастбищ справа и низких обрывов слева. По обрывам сбегали извилистые тропы и дорожки, ведущие к многочисленным бухтам и пляжам. С моря дул ветер, принося вкус соли, с облачного неба брызгала морось, но когда светило солнце, марш был вполне приятен.

После полудня рота остановилась на отдых над небольшой рыбацкой деревушкой, угнездившейся за белым меловым обрывом, полумесяцем окружившим зеленую воду бухты. Почти все суда ушли в море, корпуса и белая ткань парусов сверкали на фоне темного моря. Из обозных фургонов выгрузили припасы.

Каратриль оставил роту и отошел к белому крашеному камню, обозначавшему границу усадьбы. Опершись руками на стену, поставив рядом щит и копье, он смотрел на море, на птиц, летающих у края обрыва, слушал их резкие крики на фоне ударов прибоя у подножия утеса.

Потом Каратриль обратил свой взор дальше, на море, на горизонт к югу, радуясь спокойствию синего простора океана. Аэренис подошел к нему, подал завернутый в тряпицу кусок хлеба и вяленого мяса и прислонился рядом спиной к стене.

— Трудно себе представить, что в Эатане вот в такие дни творится какое-нибудь безобразие, — сказал Каратриль.

— А может, никакое не творится, — ответил Аэренис. — Радуйся мирной минуте, какова бы она ни была.

— Если бы все это было так просто. — Каратриль закрыл глаза, глубоко вдыхая морской воздух и купаясь в солнечном тепле. — Враги есть поближе, чем мы думаем. Не верю, что Лотерн очищен от сект, и наверняка в остальном Эатане их еще больше.

— А ты не думаешь, что эти секты нарочно объявили врагами, хотя можно было без этого обойтись? — спросил Аэренис.

— В каком смысле? — обернулся к нему Каратриль.

— И раньше были секты вроде каинитов, что приносили эльфов в жертвы, но ведь в основном все они были безвредны? — ответил ему Аэренис вопросом. — Что плохого, если кто-нибудь захочет иногда погрузиться в приятное забытье или поговорить с духами мертвых? Стоит это страданий, что мы тратим на борьбу с этими сектами?

— Это капкан для духа, — возразил Каратриль. — Это вред, который наносится нашей культуре, нашему обществу: поклонение китараям становится болезнью. Ты видел, что сталось с князем Аэлтерином. Культ китараев размывает представления о добре и зле и разъедает нравственную суть народа.

— И поэтому всех сектантов нужно убить? Таково решение?

— Не знаю, — ответил Каратриль. — Кажется неизбежным, что будет кровопролитие. Наггаротты подхлестнули своих приверженцев, и секты выступили против князей и Короля-Феникса. Если они мирно сдадутся, то может обойтись без крови.

— Высокомерный подход, — сказал Аэренис. — Почему все требования только к сектантам? Кто пытался хоть как-то им помочь, согласовать их желания с интересами общества? Их сперва превратили в изгоев, теперь называют преступниками, так что удивляться, что они не признают власти своих князей?

Не имея на это ответа, Каратриль снова отвернулся к морю. Аэренис мягкосердечен и готов прощать, но в его словах был смысл. И все же при всех обидах, на которые сектанты, быть может, вполне резонно могли пожаловаться, Каратриль никогда не забудет виденное много лет назад в Эалите и никогда не простит ту вкрадчивую силу, что пыталась обратить его на службу китараям.

Разглядывая волны, он думал над словами Аэрениса и вдруг увидел на западе выплывающий из-за мыса парус — побольше, чем у рыбачьих лодок. Это был двухкорпусный «ястреб», оба паруса наполнены ветром, на мачте развевается светло-синий вымпел.

За ним шел еще один, и еще один, и еще.

Флотилия входила в бухту. Всего одиннадцать кораблей, из них два могучих трехкорпусных «дракона», на палубе каждого выстроились эльфы.