Кальдур Живой Доспех II

Парламентёры ещё немного постояли, переглядываясь с защитниками крепости, и пошли восвояси.

***

— Зря они пустили в крепость столько мирян, — Кальдур сплюнул на землю и принял из рук Дукана подложённую трубку.

— А чего им было ещё делать? Оставить всех этих людей под стенами?

— Гнать их взашей отсюда. Проще было прятаться по лесам. Тут безопасно только на первый взгляд, особенно женщинам и детям. Когда начнётся голод защитники быстро потеряют человеческое лицо. Остаться тут — это огромная ошибка, старик.

— Ну-у, эт мы ещё посмотрим. Я не собираюсь коротать тут время до зимы.

— А что ты сделаешь? Уйдём порталами и бросим это всё, как я предлагал изначально? И зачем было вообще заморачиваться.

— Нет, сынок, я хочу увидеть, как осада этой крепости окончиться крахом и как сверкают пятки темников и скрываются вон за теми холмами.

— Учитывая сколько их за стенами, ты скорее увидишь картину, которую описал я. И она тебе не понравится.

— "Оставь сомнения врагам, будь крепок своей верой" — ответил Дукан строчками из походной песни. — Пойдём перекусим перед началом представления и пока тут не начался великий голод, парень.

Кальдур пожал плечами, вернул ему трубку и поплёлся следом.

***

— Если я засомневаюсь, ты убьёшь меня?

Кальдур замер над ведром, собираясь умыться и набрав в воды в ладони. Мрачный Колосс на его вопрос не ответил. Кальдур плеснул себе в лицо, протёр глаза, закинул волосы назад и вздрогнул.

— Они не стали разворачивать лагерь, — Дукан вернулся к шатру и хлебнул давно остывшего чая. — Но готовят лестницы.

— Спешат, похоже, — Кальдур вытерся тряпкой, попавшейся под руку. — Или недооценивают эту твердыню. Или у них есть, чем нас удивить. Значит, будет приступ. На него бросят все силы. Весёлая будет ночка. Не скучал по этому.

— Что мне от тебя ожидать, парень? — Дукан помрачнел и обрушил на него препарирующий взгляд.

— В каком смысле? — отстранился Кальдур.

— В прямом. Будешь прятаться?

— А это мы ещё не обсуждали. На стене от меня будет мало толку. Я бы отсиделся первое время, но не думаю, что у меня будет такая возможность. Ты говорил, что мы не должны светиться и с этим полностью согласен. Но когда начнётся заварушка, я буду делать всё что нужно, чтобы пережить её.

— Используешь доспех?

— Если придётся.

Дукан вдруг усмехнулся и просто отстал от него, чем сильно озадачил. Словно ответ его полностью устроил. В его глазах было нечто, что Кальдур не смог прочитать.

***

Остаток дня Кальдур провалялся в постели. Подремал, потом перекусил, снова сделал чай, поиграл в гляделки с Розари, которая вернулась в шатёр на пару часов, перекусила и снова его покинула. Понаблюдал издалека за маячащей вдалеке Анижей, в окружении других послушниц, что спешно размещали раненных и больницы с улицы внутрь храма и закрывали его двери.

Солдаты всё это время не покидали своих позиций на стенах и напряжённо смотрели за тем, что происходит внизу. Разговоры в лагере притихли, людей на улице стало меньше — все постарались укрыться внутри зданий. Те, что остались снаружи, вооружились, чем сумели и почти прекратили мельтешить туда-сюда. Готовиться было поздно.

Когда солнце уже начало клониться к закату, Дукан пошёл на стену, а Розари вернулась в шатёр, налила себе кипяченой воды в чашку и большими глотками опустошила её. Поставила её на место, вышла на середину шатра и неспешно начала разминаться и разогреваться.

— Ты чего задумала, Розари? — бросил ей Кальдур, но она лишь загадочно улыбнулась и резанула его холодным взглядом. — Только без глупостей, хорошо?

Она кивнула, но гимнастику не бросила. С каждым её движением Кальдур мрачнел все больше.

— Где была? — попытался разговорить её Кальдур, но она снова загадочно улыбнулся и не бросила своё занятие.

Солнце уже готово было скрыться за горизонтом, она вдруг встала и быстрой походкой устремилась к стене.

Кальдур кинулся за ней.

— Эй! — бросил он ей в спину. — Эй! Какого чёрта?

Она не отзывалась. Мало кто не понимал, что за действо начнётся в сумерках. Вместе с ней к стенам устремились защитники и добровольцы. У лестницы наверх скопилась масса людей, а Кальдур оказался отрезан от Розари. Поток бледных лиц, покрытых испариной нервно хватающих воздух, давил на голову и сбивал дыхания. Кальдур стиснул зубы и пытался унять мандраж.

Внизу что-то происходило. Издалека раздались едва различимые команды, на грубом, незнакомом языке, потом скалы отразили топот ног, закованных в тяжёлые ботинки, которые звучал довольно долго, но стих, когда боевые порядки были сформированы. Воцарилась тишина и ожидание, едва прерываемая порывами прохладного вечернего ветра.

— Проклятье! — не сдержался Кальдур и крикнул. — Розари! Розари, чёрт тебя дери! Спускайся!

Солнце скрылось за тучей у самого горизонта и больше не показалось. Ветер принёс ещё один звук. Судорожные вздохи, нечеловеческое дыхание, свист, рык и леденящий душу вопли. Их становилось всё больше, они сливались в один вой, приближались. Кальдур знал, что грядёт.

Порождения Мрака.