Какими мы стали

Когда за ними закрывается дверь, Тори с шумом отодвигает стул, подходит к Косте и заглядывает ему в глаза – ростом до плеча, в очках и забавной футболке с улыбающимся маффином, но до ужаса решительная.

– Значит, ты держал Лютого, а этот твой Толик держал меня.

Шерсть у нее вздыблена – вплоть до кисточек на ушах, – но зубы она не скалит. Может, обойдется без кровопролития? Тори вообще не выглядит как та, кто запросто оторвет обидчику голову, но разве после пережитого ей не хочется отомстить?

И пусть Лене сложно представить себя желающей кому-то боли и смерти, она бы не удивилась, если бы Костя получил когтями по щеке.

Костя кивает:

– Так и было. Я не собираюсь отрицать: я сделал то, что сделал, и виноват ровно настолько, насколько виноват.

– Тебе не понравится то, что я скажу, – предупреждает Тори, – но мне ваш нож тоже не понравился, так что… В общем, когда все случилось, я думала, что, если встречу кого-то из вас, завизжу и убегу. Потом – что не сдержусь и убью, потому что да как вы вообще посмели?.. А сейчас, – она улыбается, – я смотрю и думаю: как мне тебя жалко.

– Не надо меня жалеть! – ощетинивается Костя. – Я совершил ужасную вещь.

– Поэтому мне тебя и жалко. Те, у кого все хорошо, не ловят хтоней и не угрожают вспороть им животы.

Какая же киношная сцена – но тем она и прекрасна.

Тори возвращается за столик – гордая и уверенная, знающая свою силу. А Костя, съежившись, подходит к кассе.

– Можно мне тоже какао на овсянке? Я видел, ты не споласкивала питчер… Если, конечно, ужасные сектанты достойны какао.

– Какао достойны все, – серьезно кивает Лена; и фыркает: – Я даже питчер сполосну, вот такая я добрая.

Кажется, какао нужно Косте не столько для питья, сколько чтобы согреть руки, – потому что он, не сделав ни глотка, вздыхает:

– Ты, наверное, думаешь, зачем я это рассказал. А я сам не знаю. Просто хотелось выговориться и, наверное, показать, что я не такой милый, как ты думаешь.

– А почему я так думаю? – не понимает Лена. Вроде не называла Костю милым и никак не выдавала своего отношения, тем более что за один день определиться с отношением невозможно. Или он принял за такой знак обычную вежливость наставника?

– Мне показалось, ты обрадовалась, что я тоже вижу хтоней. Наверняка решила, что со мной будет прикольно об этом поговорить. А я вот какой-то неприкольный, как видишь. Я ужасный.

Почему она не хтонь? Почему не может обнять лапами, пощекотать ухо усами, промурлыкать: «Что ты себе придумываешь, ты отличный парень, запутаться каждый может, а ведь ты, в конце концов, никого не убил»?..

Это было бы несправедливо по отношению к Тори – но Косте нужно услышать именно такие слова. И не просто услышать – прочувствовать, принять, положить на внутреннюю полочку для разных хороших слов…

Лена зажмуривается. Как хтонь она не умеет – попробует как человек.

– Ты не ужасный. Ужасным было то, что ты сделал, но это не означает, что один-единственный поступок описывает тебя как человека. К тому же все живы, – она кивает в сторону Тори, – да и ты в итоге ушел из секты.

– А вдруг я полиции испугался? – спорит Костя.

– Но ведь уход из секты тебя бы не спас. Другие сектанты рассказали бы, как тебя зовут и где ты живешь. Тут надо переезжать в другой район или даже в другой город.

Костя, передернув плечами, сердито отпивает какао, словно говоря: «Мне нечего возразить, но это не значит, что я согласен». И как же до него донести, что…

– А может, ты поговоришь с Лютым? Тори уже сказала, что думает, теперь у него узнай. Так и поймешь, считать себя ужасным или не считать.

– Угу, я приду, а он мне голову откусит, – мрачно бурчит Костя.

– Неправда, Лютый – солнышко! – влезает Тори.

– То-то он нас тогда в очень солнечное место затащил…

Лена хмурится: о чем он… Ах да. Пожирание.

У Вика пространство хтонической тени выглядит как лес, полный острых зубов. Интересно, что у Лютого, раз Косте так не понравилось?

– Но я подумаю, ладно. – Допив какао, он кивает: – Спасибо.

И уходит – мрачный парень с теплой улыбкой и сложной судьбой.

Лена, опустившись на стул, закрывает лицо руками. Какое неожиданно тяжелое завершение дня, уже никаких прогулок не хочется. Хотя, может, наоборот – стоит проветрить гудящую голову?

– Вы до закрытия тут будете? – окликает она Яну и Тори. – Я хотела предложить… пройдемся до следующей станции метро?

Тори молча кивает, а Яна хмыкает:

– Если долго сидеть на берегу реки…

Все потому, что этот мир складывается и складывается в замысловатый пазл. Взглянуть бы на полную картину – наверное, та еще красота.

Лодка, весло и немного хтонической магии

Спасибо Максу Рублеву (Метроэльфу) за консультацию

– Мое ремесло, – вполголоса напевает Филипп, – лодка и весло[2]…

Раз уж песни не послушать, хоть так развлечется.

А позади, впереди, слева и справа, куда ни глянь, – тьма, холодная и непроглядная. Подземное царство. Его хтонический мир.