Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал

– Которого? – хором спросили Чудород и царь, но царицы уже след простыл.

– Меня, наверно, – сказал подводный хозяин. – Давно она меня из дома не выгоняла.

Чудя тем временем, зацепившись пяткой за камень, смог стянуть с ноги один сапог и плотно нахлобучил его своей рыбе на морду. Рыба мотала головой, вертелась, но сапог снять не могла, потому что рук у нее не было.

– Эй, славный царь, – позвал Чудород, подойдя в одном сапоге к каменному трону и становясь на цыпочки. – Ч-ч-ч! Времени у нас мало! Слушай: есть у меня одна волшебная песня – Змея Горыныча приманивать. Хочешь научу?

– А Змей Горыныч на гуслях играть умеет? – спросил водяной.

– Он женщин крадет! Надо только женскую красоту в песне прославить – и он уже тут как тут. Я свою жену уже того… прославил. Слушай:

"Дева златоволосая, гордость Никеи,

Гордо ступает, прелестная, стройной ногою,

Мне ли подаришь свой взгляд, белолицая дева?

Я от любви и восторга безмолвен стою!.."

– Это не про мою кровопивицу, – печально признался морской царь. – Она в Никее никогда не была. И потом – у нее же хвост, откуда у нее нога, чтобы гордо ступать? Если только оторвет у кого-нибудь… У тебя той, левой, бабушкиной, не осталось?

– Слова немного переделать надо и все дела: вместо "золотоволосая" – "зеленоволосая", вместо "гордость"…

– "Пакость" – обрадованно подсказал царь. – "Пакость морская"! А вместо "прелестная" – "противная"!.. Я ее знаешь как зову, когда не слышит? Рыба! Просто рыба и всё! Как там? "Ты мне подаришь свой взгляд, тухлая рыба?" – водяной радостно захихикал.

Пошептавшись, прославители женской красоты завопили дружным хором:

"Рыба волосатая, пакость морская,

Шустро виляет, противная, кривым хвостом

Ты мне подаришь свой взгляд, тухлая рыба?

Я от твоего скандального нрава утоплюсь скоро, хоть я и царь морской!"

– Последняя строчка длинная очень, – критически заметил Чудород.

– Зато от души! Давай еще раз, а? Три-четыре! "Рыба волосатая"… О! Змей Горыныч летит!

Чудя, который никак не ожидал, что от его волшебной песни получится какой-нибудь толк, с изумлением оглянулся и исполнился ужаса: к ним неслась славная царица в съехавшей набекрень светящейся медузе.

– Ты это о ком "рыба волосатая"?! – в гневе кричала она на мужа.

– Не волосатая! Лысая! – попытался вступиться Чудя.

– Какая волосатая? – неискренне удивился водяной. – Мы разве пели "волосатая"? Мы пели… это… "усатая"!

– Да, сверху лысая, снизу усатая, – поддержал его Чудя. – А сбоку – полосатая.

Чтобы порадовать царицу, он подхалимски ей улыбнулся и получил медузой прямо по физиономии.

– Тухлая,значит, рыба?! Рыба, да?! Рыба?!!!

– Рыбка! – поправился провинившийся супруг. – Это я так ласково выразился. Рыбка моя.

– Тухленькая! – добавил Чудя.

– Я вам покажу "пакость морскую"! Я вам покажу "тухленькую рыбку"! – визжала царская жена, швыряя в певцов обстановкой тронного зала: морскими звездами, камешками и рыбками. – Уроды!

– Не Уроды, а Чудороды, – поправил Чудя. – То есть он – Урод, а я – Чудород.

Царица внезапно перестала кидаться и закатила вверх свои лупатые глаза.

– Довели меня, бедную, – всхлипнула она, тесня руками свою широкую грудь. – Дыханье в груди перехватило!

– Какое дыхание, душенька? У тебя же жабры! – простодушно напомнил ей муж.

– И этому бессердечному тюленю я отдала всю свою молодость! – продолжала жаловаться себе самой царица, кротко хлопая ресницами.

– Молодость отдала, дай хоть в старости пожить спокойно, – ляпнул царь и прикусил язык.

– Вон! Из! Моего! Дома! – заорала морская владычица. – Оба! Убирайтесь немедленно! Чтоб ноги вашей в этом море не было!

Бурлящий водяной поток завертел Чудорода и понес прочь. По всему телу шипели воздушные пузырьки, в голове шумело от коловращения. Рядом с ним, кувыркаясь и булькая, летел морской царь. Кажется, они проломили крышу прозрачного дворца – с такой скоростью их несло. Через минуту глубоководное царство, его светящиеся обитатели и разноцветные скалы стали для Чуди лишь красивым воспоминанием.

Глава 34. На африканском берегу

Когда русские мореходы угрюмо подплывали к африканскому берегу, первыми, кого они там увидели, были Чудород в обнимку с морским царем, которые сидели на прибрежной скале и пели "Не зореньку ясную". Товарищи, не веря глазам, соскочили с лодки, по колено в воде бросились к Чуде, а потом так долго и радостно обнимали и целовали его, что нечаянно даже морского царя поцеловали несколько раз. Ветер восторженно свистнул и кокнул пустую лодку о берег, отчего она развалилась на щепочки.

– Эй, человечки! – крикнул Стрибог. – Ну, как я вас прокатил? Ха-ха-ха! Любой позавидует! Слыхали ль вы, чтобы кто-нибудь быстрее плавал? И даже без паруса. В следующий раз вообще без лодки поплывем! Полетите, маленькие людишки, как птицы – одежду только придется снять, чтобы не надувалась!

– Ждем-не дождемся, – ответили путешественники, пытаясь себе представить, как они, словно журавли, появляются в небе над родной деревней, все – в чем мать родила. Насчет того, что им позавидуют, большой уверенности не было, но помнить будут долго.