Как умереть легко

17

Из следственного изолятора Лукинов с Заманским только что не выбежали и быстрым шагом устремились к внедорожнику, – торопились до конца рабочего дня перехватить Савелия Порехина в магазине, – было чрезвычайно важно закрепить показания Матюхиной. Увы! Окна магазина оказались задраены жалюзи. На запертой двери наспех было приторочено скотчем рукописное объявление – «Продаётся». Мобильные телефоны обоих Порехиных оказались отключенными.

Установили по адресному местожительство. Оказалось, отец и сын проживали по одному адресу: в коттеджном посёлке близ вокзала.

Домчались – уже в сумерках. Коттедж был погружён во мглу. От соседей узнали, что Порехины всем семейством ещё позавчера отъехали куда-то за границу. Впрочем, старший Порехин как будто задержался в городе. Но где именно находится и приедет ли ночевать, не знал никто.

– Дёру, стал быть, решил дать Савушка! – констатировал Лукинов, уже в машине, – Заманский взялся подвезти его до работы. – За границей думает отсидеться. Ну, и хрен с ним!

Он широко, от души зевнул.

– Никуда не денется. Объявим в международный розыск. И папашу его хутромудрого разыщем. Может, ещё и самого за укрывательство отбуцкаем.

Машина прижалась к ограде. Впереди стоял припаркованный огромный Hummer Петюни Порехина.

– О! На ловца и зверь, – обрадовался Лукинов. Он полез из машины. Но Заманский, придержав, показал ему на крыльцо Следственного комитета: из здания как раз выходил Пётр Порехин – под руку с Куличенком. Лукинов посерел. – А вот это уже поворотец. Похоже, Порехин за подмогой прискакал, – процедил он озадаченно. – Ты погляди на них: прям шерочка с машерочкой. Не зря, видать, говорили, что Порехин Куличенка на прокорм взял. Поджав губы, он полез из машины. Петюня, увидев спешащего к ним Лукинова, переменился в лице.

Но Куличенок коротким кивком отпустил его, а сам шагнул к следователю и, подхватив под локоть, повлёк в здание прокуратуры, на ходу что-то настойчиво выговаривая.

Заманский распахнул дверцу, прижав её к ограде, так что спешивший к Хаммеру Порехин поневоле остановился. Разглядел за рулём Заманского.

– Вы, Григорьич? – выдохнул он. Заманский поразился, как сильно сдал Порехин даже по сравнению с последней их встречей.

Щёки обвисли брылями, воспалённые глаза слезились, голова непроизвольно подёргивалась. Даже вечная фланелька обвисла, будто надетая с чужого плеча. Перед Заманским стоял тяжело больной человек. За какую-то неделю цветущий Порехин превратился в собственные руины.

– А мы тебя как раз искали, чтобы допросить, – объяснился Заманский.

– Уже допрошен, – Порехин кивнул на окна кабинета Куличенка. – Сына за границей, конечно, спрятал? – Заманский прищурился. – Бесполезные это хлопоты. Его завтра же в международный розыск объявят. – А может, и не объявят, – Петюня мрачно усмехнулся. Со стоном выдохнул. – Хотите, Григорьич, как на духу? Официально не скажу, а так, чтоб вы один знали: я б этого паскудника сам сдал, к чёртовой матери. Потому что мало – свою! он мою жизнь в сортир спустил! Это ж он меня подбил, чтоб долю Зиновия после его смерти затихарить. Мол, Лёвка лох, а другие знать не знают. Я и повёлся. А оказалось, целую партию разыграл, на три хода вперёд. Сам же убил, зная, что отец-скряга наживку заглотит. Но из-за чего всё?! Ещё бы понял, если хотя б из-за десятки, а из-за грёбаного «лимона»!..

Петюня быстро, коротко задышал, – похоже, его начала мучить одышка. Заманский про себя подметил: в страстном, обличительном этом монологе прозвучало многое: сожаление о собственной корысти, досада на сына– убийцу. Не нашлось разве что места сочувствию убиенному компаньону.

– Сдал бы! – Петюня отдышался. – Но…Жена моя только сыночком и дышит. А она едва после криза выходилась. О бабке его, моей матери, если узнает, вообще разговора нет, – та уж лет пять на честном слове доживает. Да и внукам каково расти при отце-убийце? Так что – прощайте, Григорьич. – У тебя ещё внук есть, – напомнил Заманский. – Обо всех позабочусь, – прохрипел Петюня. Протиснулся мимо распахнутой дверцы. Заманский, озадаченный путаной этой исповедью, смотрел ему вслед, пока могучий Хаммер не вырулил на дорогу.