КАК УКРАСТЬ АМУЛЕТ

- Э! Вы чем это тут занимаетесь? - удивленный возглас Таур-Шаха раздался одновременно со стуком открывшейся двери. - Варлок, ты чего?

Видно, мы смотрелись очень живописно - повернувшийся к сатиру бешеный Варлок с растрепавшимися волосами и я, придавленная тяжелым телом и скалящаяся во все тридцать два зуба. И стилет у моего горла.

Таур-Шах хрюкнул и сказал, что все больше и больше сомневается в удачном исходе кражи и очень рад, что отправляет с нами пятерых надежных кентавров - а то мы поубиваем друг друга, еще даже не дойдя до Захлебня.

Когда мы гуськом выходили из хижины, сатир придержал меня за локоть и тихонько предупредил, что если я и дальше буду ехидничать и стервозиться, то за мою жизнь он не даст и пол-ляна. Я возмутилась, захлопнула дверь за Варлоком и рассказала сатиру, как было дело. Таур-Шах похихикал и пообещал попросить генерала (который, кстати, вызвался нас сопровождать) на первом же привале потолковать со взрывоопасным заказчиком и просветить его по поводу моей от рождения очень язвительной натуры. А также о моем своеобразном чувстве юмора.

Глава 7

Поджидавший нас возле портала генерал приветственно взмахнул хвостом и потряс пикой. Рядом топталось еще четверо заспанных стражей. Таур-Шах напоследок обнял меня, как родную, и попросил после передачи амулета в Гритерне не медля идти обратно в Гнездо для зимовки. Мол, моей доли заработка мне должно хватить вплоть до следующего лета, а там уж они подыщут мне посредника. Трогательно, конечно, я даже пообещала, что так и будет. Посмотрим. Может, меня принесут в Приграничное Гнездо в мешке, и задержусь я у Мальки намного дольше.

Затем настала очередь Варлока. Сатир спокойно принял уверения Варлока в полной лояльности к лесному народу и готовности отплатить им за воскрешение в любое время и любым способом, и т.д., и т.п. Затем Таур-Шах тихонько что-то шепнул воину на ухо, а Варлок покраснел и опустил глаза. Довольный Таур-Шах сплел глазами с генералом локтей двадцать замысловатого зеленого кружева, и мы наконец вышли из портала, в равной степени возмущенные мерзостью и сыростью осеннего леса.

Пройдя шагов двадцать, я поняла, что сказать, что я переоценила свои силы в поднятии тяжестей - значит не сказать ничего. Мешок, словно налитый свинцом, тяжелел с каждым моим вздохом. Но я упрямо тащилась вслед за всеми, постепенно отставая, спотыкаясь и чертыхаясь. Кентавры косились на меня, но принять участие в носке поклажи не спешили. Генерал шел рядом с легконогим Варлоком, они оживленно о чем-то беседовали и стенаний моих не слышали.

Через час я уж было хотела поднатужиться, подойти к генералу поближе и чертыхнуться погромче, когда старый вояка обернулся пересчитать отряд и столкнулся взглядом с моими выпученными глазами. Без лишних слов он прогарцевал ко мне и поинтересовался, какого лешего я молча пру эту тяжесть. В ответ на мое гордое бурчание он поманил пальцем молодого кентавра:

- Иди-ка сюда, милый мой. Возьми у Сайлен-Шиит ее мешок и охраняй, как зеницу ока. Понял? У нее еще столько всего впереди случиться может, что тратить силы на эту тяжесть просто преступно. Ее заказчик недоволен!

Варлок обернулся и недоуменно поднял брови. Потом окинул меня взглядом василиска, но я не окаменела. Тогда этот нахал демонстративно поправил на плече свою сумку, поудобнее умостил заплечный мешок и засвистел смутно знакомую мелодию. Конечно! Он был бы счастлив навьючить меня как лошадь да еще и самому сверху сесть - только б я была не в силах открыть рот и ляпнуть еще какую-нибудь гадость.

Но отсутствие тяжести у меня на горбу настолько меня окрылило, что я почти что вприпрыжку обогнала четырех кентавров и пристроилась в хвосте у генерала. Даже пронзительная осенняя сырость казалась чем-то родным и понятным. Что-то у нас впереди?

Варлок с генералом переругивались вполголоса, да я и не прислушивалась. Очень нужно мне знать, что генерал плетет волкодлаку про закоулки моей души? Хотя, может, я слишком уж много возомнила о себе. Может, они о чем другом болтали...

День похода измотал меня вконец. Все-таки пробираться по буреломам нехоженых троп да перемахивать столетние поваленные стволы утомительно даже для лучика. На лес опускались вечерние сумерки. Холодным молоком заволакивала низины призрачная дымка. Шорох леса зазвучал обволакивающе, умиротворенно. Свет уходит, и лесная живность почтительно провожала этот ни с чем несравнимый день. Он ушел, и больше не вернется...

Небо темнело, как будто подернулось вуалью печали. Первые звезды пробивали себе путь сквозь бархат сумерок.

А мы все шли. Даже Варлок, несгибаемый чародей, как-то сгорбился и тяжело переставлял ноги. Генерал вполголоса что-то обсуждал с подчиненными кентаврами. Помахивая хвостами, они казались не менее свежими и бодрыми, чем и четыре часа назад. Но вечер - предвестник ночи. А это время не для нас, существ, живущих солнечными лучами. Хотя я бы, конечно, с этим поспорила.... Но я тут в меньшинстве.