Как тебе такое, Iron Mask?

– Терпеть что? [Mr. P.]а? А [Mr. P.] разве не WASP?

– Конечно нет. Ты что, не видишь? Он перешел в бурятскую расу. Все, кто предает народ, рано или поздно переходят в бурятскую расу. И когда ты видишь, что у него скулы заплыли и глаза не открываются, это первый знак. Мы слишком долго делали вид, что ничего не замечаем. Не хотели это понимать. «Штирлица» ты не смотрел, но про манкуртов же хотя бы слышал.

– Ой, всё. Если я послушаю тебя еще минуту, то у меня взорвется башка. Мне надо любой шопинг. Мне надо купить теплую одежду, иначе я тут умру.

Всё – кончено!
Всё – начато!
Айда в кино!

– Вообще-то, папа, я сюда приехал, чтобы поговорить с тобой, ну то есть, конечно, не сюда, но…

А завтра, в палец чиркнувши,
Вонзится злей пчелы
Иголочка от циркуля
Из горсточки золы…

– Так, я вижу, что это совершенно бесполезно, и, видимо, мне зря отсоветовали улететь сегодня же.

Пылайте широко,
Коровники в амурах,
Райклубы в рококо!

– А я, дурак, остался, потому что подумал – ой, как он там. Ну ладно. Счастливо оставаться.

Жизнь – смена пепелищ.
Мы все перегораем.
Живешь – горишь.

Приложение № 2: перевод из The Guardian Интеллектуальные маневры перед катастрофой

Политическая нестабильность в Москве шокирует весь мир, но, положа руку на сердце, – вряд ли дипломатические и военные авантюры с ядерной ракетой наперевес могли кончиться как-то по-другому. Вернее, могли, так что сегодня мы видим еще вариант light, при котором перепуганный Кремль достает из архива пожелтевшие «Бюллетени о болезни Иосифа Сталина», чтобы наспех поменять имя перед новой публикацией в прикормленных газетах. Напоминание о том, что эти «Бюллетени» фабриковались арестованными врачами, когда задушенный вождь уже лежал в луже собственной мочи, боюсь, заставит нас проводить слишком смелые параллели.

Но Кремль достал из пыльного архива еще кое-что, и это оказывается уже более эффективной мерой, чем невнятная ложь то ли о болезни, то ли об отпуске «терминатора» [Mr. P.]а, который 19 лет своего правления почему-то обходился без болезней и отпусков.

Речь идет о Владилене Сурикатове, подзабытом в наше время архитекторе идеологии первых [Mr. P.]ских сроков. Блестяще эрудированный, тогда еще молодой человек широких политических и эстетических взглядов начинал карьеру в администрации Бориса Ельцина. Момент, когда к власти пришел «невзрачный кагэбэшник» с его не слишком интеллектуальной командой (микс из спецслужб и петербургской мэрии), стал звездным часом для Владилена Сурикатова. Новая команда ничего не понимала в идеологии. За эту подзабытую за девяностые годы сферу взялся Сурикатов – странный человек, шокировавший подчиненных постмодернизмом своего мышления.

Неслучайно многие политологи и литературные критики сравнивали Сурикатова с его ровесником и, по слухам, другом – писателем Виктором Олегиным, чьи романы определили интеллектуальное лицо России девяностых – двухтысячных годов, – лицо, мало знакомое Западу, потому что оно оказалось заслонено более привычным рылом «ястреба из Генштаба». Да, это не оговорка – литературные критики: в благополучные годы расцвета «[Mr. P.]ского Версаля» влиятельный Сурикатов подкармливал интеллигенцию романами, написанными под псевдонимом. Он же стал учредителем интеллектуальных глянцевых изданий, которые сделались таким же прибежищем прогрессивных писателей, как в Америке пятидесятых – Playboy.

Русская постмодернистская культура оказалась тесно связана с веществами, расширяющими сознание, – вероятно, это произросло из московской клубной традиции девяностых; не случайно на символике синтетических веществ густо замешаны упомянутые романы Олегина. Обвинить Сурикатова – «видного государственного деятеля» (любимая в России формулировка, популярная еще во времена брежневского Политбюро), бессменного замглавы администрации президента – в том, что его идеи также навеяны наркотиками, никто не решался, но у элит было ощущение, что они слепо доверяются обкуренному шаману.