Как тебе такое, Iron Mask?

Дымок от жаровни с шашлыками, установленной прямо на асфальте, пластиковые пакеты, которые гоняет пронизывающий осенний ветер, сваленные в кучу металлические конструкции. Такой мы видим площадь рядом с резиденцией правительства. Несколько палаток. Одна из них имеет особенно летний вид. «Вероятно, очень холодно?» – с таким вопросом я обращаюсь к ее жителю, 31-летнему Дмитрию. Дмитрий приехал из Челябинска – мегаполиса среди Уральских гор в двух часах лёта от Москвы. Внешне он может напомнить битника шестидесятых годов или old school рокера. Русские, вероятно, более готовы сравнить его по внешности с Иисусом.

– Я много езжу автостопом, в том числе зимой, совершаю восхождения в горы, поэтому не чувствую дискомфорта здесь, – рассказывает Дмитрий.

От запланированного визита на Мачу-Пикчу – культовую перуанскую вершину с заброшенным городом инков – Дмитрия отвлекла революция в Москве. По его словам, как только он прочитал о событиях на площадях (информация о них распространялась в мессенджере WhatsApp, среди субкультуры, близкой к критикам [Mr. P.]а), то отказался от своих планов и приехал в российскую столицу. Дмитрий имеет серьезный опыт борьбы за демократию и даже был оштрафован судьей за участие в митинге, запрещенном властями Челябинска. Дмитрий полон надежд и не видит никакого диссонанса в том, что на площади собрались люди с диаметрально противоположными взглядами. Впрочем, по его словам, позапрошлой ночью здесь наблюдались отдельные стычки между агитаторами демократов и более консервативными силами. Ликвидировали стычки, как ни странно, «удивительно миролюбивые и предупредительные» представители специальных отрядов полиции.

К тем самым консервативным силам можно отнести, вероятно, 52-летнего Константина – жителя подмосковного города Электросталь. Татуированные пальцы выдают его тюремное прошлое – мой собеседник это подтверждает, говоря, что это был ошибочный эпизод молодости. Узнав, что перед ним журналист британской газеты, он демонстрирует скепсис и произносит фразу, популярную у радикально настроенных русских: «Англичанка гадит» (Englishwoman shits). Появившись в русской лексике в годы властвования королевы Виктории, эта фраза оказалась парадоксально актуальна во время эпохи следующей «англичанки». Напомним: когда Елизавета II заняла британский трон, на кремлевском еще восседал Сталин, и именно последние месяцы его жизни, пришедшиеся на 1952–1953 годы, оказались окружены атмосферой особенно острой нетерпимости как к иностранцам, так и к инакомыслию вообще. Сегодня, когда мы наблюдаем, очевидно, последние эпизоды эпохи Елизаветы, в Кремле – это уже более очевидно – завершается или уже завершилась эпоха [Mr. P.]а, закат которой также связан с острым неприятием демократических институтов и гипертрофированным изоляционизмом. История делает круг. Вспоминается карикатура Charlie Hebdo. Не слишком почтительно изображенная 92-летняя королева заявляет на ней, что намерена «пережить [Mr. P.]а». То, что казалось абсурдным, может оказаться правдой: русские называют это иронией судьбы (The Irony of Fate, or Enjoy Your Bath[9]).

Константин пришел на площадь не для того, чтобы поддержать [Mr. P.]а, хотя образы его демократических оппонентов вызывают у подмосковного жителя еще большую неприязнь. Он говорит, что устал от безработицы и кризисных явлений. Константин, как и многие его соседи, лишен стабильного заработка и социальных гарантий: по его словам, ухудшение последних нескольких лет стало особенно сильным. Повторяя тезисы [Mr. P.]ской пропаганды о влиянии американцев и событиях на Украине, он тем не менее, очевидно, без симпатии относится и к давнему лидеру, который «обогатил всех своих дружков», и к нынешней коллегиальной и анонимной власти, которая, как не без оснований подозревает Константин, во многом состоит из тех самых «дружков». Участие Константина в событиях на площади не имеет ярко выраженного вектора, скорее, оно продиктовано чувством, что «так больше жить нельзя». Именно в этом ощущении сходятся здесь европеец Дмитрий и ретроград Константин, как и сотни других неравнодушных жителей, пришедших на площадь Свободной России.