Как ставится пьеса

—  Да ведь всё идёт отлично, — отвечает режиссёр и вдруг срывается с цепи: — Повторить! Назад! Ни к чёрту не годится! Повторить от выхода Катюши!

Катюша входит, но тут разражается новая буря.

—  Тысяча чертей! — бушует режиссёр. — Кто там шумит? Откуда стук? Сценариус, выбросьте бродягу, что стучит в люке!

Бродяга оказывается механиком, который что-то чинит в люке (в каждом театре что-нибудь постоянно чинят). Механик не даёт себя в обиду и демонстрирует способность защищаться упорно и многообразно. Наконец с ним заключено нечто вроде перемирия с условием, что он постарается поменьше стучать молотком.

—  Начинаем, — хрипит режиссёр, но на сцене стоит суфлёр с часами в руке и сообщает:

—  Обед. А после обеда мне суфлировать в спектакле. Я пошёл.

Так обычно кончается последняя репетиция перед генеральной. Это был душный, гнетущий, ненастный день. Но завтра протянется широкая многоцветная радуга генеральной репетиции.

—  Господин режиссёр, — замечает автор, — что, если бы Клара в первом акте…

—  Теперь некогда переделывать, — хмуро отзывается режиссёр.

—  Господин режиссёр, — объявляет Клара, — портниха только что передала, что к премьере мой туалет не будет готов. Вот ужас-то!

—  Господин режиссёр! — восклицает Катюша. — Какие мне надеть чулки?

—  Господин режиссёр, — прибегает бутафор, — у нас в бутафорской нет аквариума.

—  Господин режиссёр, — заявляет театральный мастер, — мы не успеем к завтраму кончить декорации.

—  Господин режиссёр, вас зовут наверх.

—  Господин режиссёр, какой мне надеть парик?

—  Господин режиссёр, перчатки должны быть серые?

—  Господин режиссёр, — пристаёт автор, — может быть, всё-таки отложить премьеру?

—  Господин режиссёр, я надену зелёный шарф.

—  Господин режиссёр, а в аквариуме должны быть рыбки?

—  Господин режиссёр, за эти сапоги мне должен заплатить театр.

—  Господин режиссёр, можно мне не падать на пол, когда я теряю сознание? А то я испачкаю платье.

—  Господин режиссёр, там принесли корректуру афиши.

— Господин режиссёр, годится эта материя на брюки?

Автор начинает чувствовать себя самой последней и лишней спицей в колеснице. Так ему и надо, нечего было сочинять пьесу!

Генеральная репетиция

Теоретически на генеральной репетиции «всё должно быть как во время спектакля» — декорации, освещение, костюмы, грим, звуки за сценой, реквизит и статисты. Практически — это репетиция, на которой ничего такого нет и в помине; на сцене обычно только половина декораций, другая половина ещё сохнет или набивается на рамы и «вот-вот будет на месте»; дошиты брюки, но не пиджаки; выясняется, что во всём театре нет ни одного подходящего парика; выясняется, что не хватает главных предметов реквизита, что статистов не будет, потому что один из них вызван свидетелем в суд, другой где-то на службе, а остальные в больнице и ещё бог весть где; что нанятый флейтист может явиться только в три часа, так как он служит в акцизном управлении. Короче говоря, генеральная репетиция — это генеральный смотр всех нехваток последней минуты.

Автор сидит в зрительном зале и ждёт, что будет делаться. Долго ничего не делается, сцена пуста. Собираются актёры, зевают и уходят в уборные, недовольно говоря друг другу:

—  Я, знаешь, рольку-то ещё не учил.

Потом привозят декорации, и на сцену устремляются рабочие. Автору хочется бежать им на помощь. Ему приятно, что сейчас он увидит готовую сцену. Рабочие в синих спецовках тащат стену комнаты. Превосходно! Волокут вторую стену. Ура! Теперь осталась только третья стена. Но она ещё в декорационной.

—  Закройте пока каким-нибудь лоскутом! — кричит режиссёр, и вместо третьей стены ставят дремучий лес.

Затем всё дело застревает из-за какой-то кулисы. Начинается с того, что двое рабочих в синих блузах что-то там привинчивают.

—  Что вы там делаете? — кричит мастер.

—  Тут надо бы закрепить косячок, — отвечают рабочие.

Мастер бежит навести порядок, садится на корточки и тоже начинает привинчивать.

—  С чем вы там возитесь, чёрт возьми? — кричит через четверть часа режиссёр.

—  Тут надо закрепить косячок, — отвечает мастер. Режиссёр изрыгает проклятие и бежит навести порядок, то есть садится на корточки и созерцает кулису.

—  Господин режиссёр, почему мы не начинаем? — взывает через четверть часа автор.

—  Да тут нужно закрепить косячок, — отвечает режиссёр.

Уничтоженный автор садится. Итак, им важнее какой-то косячок, чем пьеса. И что это такое — «косячок»?..

—  Господин автор, почему мы не начинаем? — спрашивает из темноты зала женский голос.

—  Нужно закрепить косячок, — тоном знатока отвечает автор, стараясь в темноте узнать того, кто спрашивает. Пахнет духами и мылом.

—  Это я, Катюша. — И во тьме видна сверкающая улыбка. — Как вам нравится моё платье?

—  А, платье! — Автор счастлив, что кто-то интересуется его мнением. С восторгом он заявляет, что именно так представлял себе наряд Катюши — простенький, без претензий…

—  Да ведь это последняя модель, — обижается Катюша.

Наконец каким-то чудом загадочное дело с косячком улажено.

—  На места! — кричит режиссёр.