Как стать контрабандистом

Я вздохнул и решил обойтись без пикантных уточнений. Но в отместку я минут двадцать медленно и подробно рассказывал о состоявшихся встречах.

Василёк при этом ни на секунду не отрывался от своего компа. Ему что, подсказки там печатают, как недалёкому заокеанскому президенту, отвечающему на заранее запланированные вопросы журналистов? Но тут он видно до конца осилил родной финский шрифт, вобрал побольше воздуху в грудь и громко спросил, гордо глядя на моего адвоката:

– По чьему требованию металлоконструкции стали ввозиться к нам в Финляндию?

– Для начала не к вам, а в ЕС. И не ввозиться, а просто проезжать транзитом с перегрузкой здесь. Мне что всё рассказать заново?

– Да и очень подробно.

Я опять вздохнул и в деталях рассказал о грандиозных планах Абаса, об арендованных моей компанией трейлерах, об уже состоявшихся поставках и о последнем августовском «пропавшим» трейлере. А вот о ноябрьском «сюрпризе» я попросил поподробней меня ознакомить в силу своей полной неосведомлённости. Василёк опять быстро отключился, уткнувшись в свой экран. Интересно, зачем им вся эта хрень по десятому разу? Уж к контрабасу её точно никак не привязать. Или ребята настолько упёртые?

Я получил несколько мелких уточняющих вопросов и разрешение на перекур. Адвокат привстал и негромко сказал:

– Мы переговорим наедине после допроса.

– Хорошо.

Я накинул куртку и пошёл за Васильком. Он вывел меня на открытую пожарную лестницу второго этажа и встал рядом, зябко поёживась.

– Странно так мёрзнуть для северного человека, – сказал я без всякой задней мысли.

– Наверно это из-за хоккея. Я был защитником. Мог, наверное, стать даже знаменитым. Но мне шайба попала в лицо, и я потерял все передние зубы, – он раскрыл рот и постучал ногтём по вставным передним зубам, – А потом ещё и травмы пошли одна за другой.

– А могли быть как Павел Буре, – я как рыболов широко развёл руки.

Василёк скривился, но комментировать не стал.

Я улыбнулся приятным воспоминаниям,⁹⁰ которые, правда, в конце нам подло испохабили чехи. Братья славяне, мать их. Но это спорт. Да и состав у чехов был тогда реально хорош. У многих до сих пор шестизначные контракты.

– Можете ещё вот эти покурить, – словно невзначай сказал Василёк, рывком выхватывая из кармана красную пачку L^&M, и со значением покрутив ей перед моим носом.

– Нет, спасибо, такие не потребляю. А что сами? – но в голове явственно зазвенело предупреждение: «Моня не гордый, Моня пьет на свои»⁹¹.

– Я сам не курю, но на всякий случай…

– Да? Это что, вам всего одна пачка из контрабандной партии досталось? Что так мало?

– Нет-нет, – как-то даже испуганно сказал Василёк, – Эту я сам купил.

– А финских надписей что-то не видно, – мстительно сообщил я.

– Это из tax-free, – ответил он, быстро пряча пачку в карман.

Интересно, а чего он от меня ждал? Что при виде схожего орудия преступления я упаду на колени и тут же чистосердечно признаюсь ему в своей тайной деятельности? О том, как собирался подло травить доверчивое население и цинично красть деньги у финского государства? Нет, это не детский сад, это диагноз. Простота хуже воровства.

Мы молча вернулись и расселись по своим местам.

Василёк опять стал гипнотизировать свой монитор, а я уставился на весёленький календарь над его головой. Сегодня уже 26 ноября. Итого имеем, что уже двадцать первый день я тупо и бесполезно трачу своё время в этой дыре и пока не видно никакого просвета. Даже с моим новым адвокатом.

Ну, разве такую хрень разве можно оценить как мои университеты? Это же чистое попадалово на деньги, а не приобретение полезных и нужных в жизни знаний.

Тут подал голос Василёк:

– Продолжаем допрос. Что было указано в таможенных декларациях на эти грузы?

– Сэндвич-панели. Если точнее, то это Metal constructions for installation of external walls. Таможенный код 7308905900.

– Почему вы это так хорошо это помните? – одновременно торжествующе и подозрительно выдохнул Василёк.

– А вон лежит старая CMR-ка, – я показал на верхний листок из заготовленной им пачки документов, – Там именно так и написано.

Василёк покраснел и перевернул листок обратной стороной.

– А зачем вообще происходила растаможка этих металлоконструкций?

– Делалось по заказу клиента. Это и экономически более выгодно, да и давало возможность перевозить панели в арендованных шторочных трейлерах, у которых не было приспособлений для установки таможенных пломб. Про TIR Carnet⁹² вам рассказать?

– Нет. Как в Лаппеенранте происходила процедура растаможки этих металлоконструкций?

– Совершенно не знаю ваших местных особенностей. Спросите у своих коллег таможенников… или у экспедитора. Я просто по факту оплачивал произведённую ими работу. Да вам эту процедуру из окна кабинета можно было увидеть. Не тратясь, так сказать, на башмаки. Отсюда до склада всего-то сотня-другая шагов.

– А кто конкретно оплачивал таможенные платежи?

– Экспедитор, который уже потом выставлял свой счёт в адрес моей компании.