Как стать контрабандистом

– Manslaughter (непредумышленное убийство).

– Откуда сам?

– Из России.

– С байкерами знаком?

– Нет, – я решил не сообщать, что до сих пор считаю их только хоть и потенциальными, но весьма полезными донорами человеческих органов. Правда, только очень определённых. Лёгкие, печень и почки никому не рекомендую.

Цветной потерял ко мне всякий интерес и занялся своей постелью. Тут я не выдержал и задал давно мучавший меня вопрос:

– А ты сам кто?

– Road Captain.

– Кто?

– One per-cent biker.¹⁹⁸

Я запнулся. Наверно ожидал услышать какое-нибудь особо поэтическое погоняло, как Могучий Дроссель, Газующий Гризли или уж совсем дешёвую безвкусицу, типа Торпеда-Лысый Череп. А тут что-то бухгалтерское. На всякий случай уточнил:

– Извини, это твоё имя или должность?

Он оторвался от пододеяльника, который до этого долго и подозрительно осматривал со всех сторон, повернулся ко мне и требовательно спросил, указывая на свои штаны из «чёртовой» кожи:

– Это что?

– Pants (брюки), – немного подумав, добавил, — Handmade leather (кожа ручной выделки).

– Chaps (ковбойские наштанники), – наставительно сообщил он и постучал по ним пальцем. Штаны ответили глухим звуком.

«Да тут последняя блондинка поймёт, что не шёлковые панталоны», – но вслух этого я произносить не стал. Дорожный покровитель их знает, насколько трепетно они к своим доспехам относятся.

– My mascots… (талисманы на счастье) – он любовно обвёл пальцем свои побрякушки на куртке.

– That's cool! (круто!), – без всякого энтузиазма сообщил я, ожидая, что сейчас будет представлен на обозрение монументальный нательный гимнаст на пару-тройку фунтов. Но ошибся.

Цветной кекс вдруг весь скрючился, напрягся и выдал просто какой-то невероятно оглушительный взрыв. Он явно прислушался к звону в своих ушах и удовлетворённо выдохнул:

– THAT'S cool! (ЭТО круто).

Я моментально затаил дыхание. Вот тебе и Газующего Гризли. Вы песен просили…

Одно радует, что успел сигарету затушить, а то ненароком так всю тюрьму можно поднять на воздух. Несмотря на её историческую монументальность. Хочется верить, что он выдал больше, чем один процент от заявленной мощности.

Через минуту я осторожно принюхался. Вроде особых изменений нет. Может эти его чапсы ещё и фильтром работают? Или они у него с газовым подогревом? Тогда это исторический момент. Прямо у меня на глазах в этих необъятных штанах материализуется огромный кукиш «Газпрому» от имени всей продвинутой Европы. Больших денег такое know-how может стоить. Только бы он на ночь это сокровище с себя не снял.

– It is cold today (сегодня холодно), — как бы в пространство произнёс я задумчиво, но очень раздельно и с напором. Может, подействует?

Подействовало! Он потянул носом, повздыхал и завалился во всей своей скрипящей сбруе. Я решил, что мне нечего подавать дурной пример и так же улёгся одетым. Лучше напрочь пропотеть, чем к утру задохнуться. Кто его знает, где его оставшиеся таинственные 99% затаились?

После завтрака он прервал молчание:

– В тюрьме сейчас финские байкеры есть?

– Не знаю. Через пару часов сам сможешь узнать, – я неопределённо пожал плечами.

Но он отрицательно помотал головой. Немного подумал:

– Сегодня меня перевезут в другую тюрьму. Не говори, что меня здесь видел, ОК?

– ОК, – я кивнул, хотя совершенно не понял такой таинственности. Инкогнито к вам едет ревизор… Но это не мои заморочки. Пусть эти мотокексы с мотокренделями сами свои сцепления регулируют. И газуют себе на здоровье, пока выхлопная труба не отвалится.

Но кое-что хорошо бы уточнить.

– У тебя это первая ходка (prison term)?

– Что? – мне вначале показалось, что он не понял вопроса, но тут он криво усмехнулся, – За последние 15 лет я 12 провёл в тюрьмах.

– А сейчас что?

– Foolishness (дурь), – он отвернулся и больше рта не раскрывал. Вот и понимай как знаешь – то ли в плохом, то ли в хорошем смысле.

Перед уходом я удостоился от него еле заметного кивка и под это сомнительное благословение покинул камеру. Но не успел переступить порог, как первый же вдох сильно поколебал мою веру в адсорбирующие способности чапсов.

Накатившее хмурое настроение буквально тут же просто в хлам усилил и окончательно допохабил какой-то чересчур нервный вертухай-шмональщик. Он без разговоров сгрёб в отдельную кучу все мои сигареты, упаковки табака, кофе и сахар. Потом подумал и добавил туда же шампунь. Зато чай не тронул.

– Будет возвращено при выходе из тюрьмы.

– Что? Да я только вчера прибыл! И как я без этого здесь обойдусь?