Как стать контрабандистом

– Оперативно. Но это мы уладим после окончательного решения суда. А компенсация покроет некоторые ваши убытки. Жаль, что не все. Но у нас не Америка и размеры компенсации просто мизерные.

– Поспешили на евро перейти?

– Почему?

– Свой печатный станок потеряли. А могли бы до сих пор марки штамповать. Тогда и проблем с размером компенсации никаких не возникло. – и вздохнув добавил в пространство по-русски, – Обклеили бы меня марками по самую макушку как ценную бандероль и отправили сачковать.

– Ну, это не совсем так, – Тони спокойно пропустил мимо ушей моё русское лирическое отступление, – С евро более глубокий экономический вопрос. Могу привести несколько очень важных аргументов.

– Не надо. Я просто пошутил. А от следствия сегодня никого не будет? – я оглядел пустой холл, где кроме нас слонялись два неприкаянных вертухая, что приехали вместе со мной из тюрьмы.

– Не знаю. Я не успел поговорить ни с прокурором, ни с судьёй. Но сегодня заканчивается срок, запрошенный для следствия. Посмотрим, с чем они сегодня выступят. Надеюсь, просто отзовут все претензии.

– Ваши слова да Богу в уши… – непроизвольно вырвалось у меня от нахлынувшей надежды, – Ну, это… your words would reach God's ears… without fail.

Тони покивал, полез в свой портфель и занялся бумагами. Я откинулся на стуле и подмигнул равнодушно глазевшему на нас вертухаю. Теперь не хватает только появления герольдов, которые возвестят о сдаче таможенниками всех своих позиций. Хотя я могу обойтись и извинительной писулькой с чеком… на неприличную сумму.

За две минуты до десяти, появилась знакомая секретарша и открыла дверь в зал суда. Мы с Тони уселись на свои места. Два охранника устроились на стульях для зрителей. И никого больше вокруг. Я посмотрел на настенные часы. Начало одиннадцатого. Интересное кино.

Тут раздался топот и в зал внёсся взмыленный прокурор. За ним, слегка отстав, семенил Живчик с уцепившейся за его локоть Пышкой. Дальше мелькнули незнакомые лица. Замыкал эту разномастную группу Лось.

– А вот и шакальё к кормушке ломанулось, – произнёс я со вздохом.

– Что? Не понял? – адвокат оторвался от бумаг.

– Tabaqui, – я извиняюще приподнял руку, – Это такой шакал Табаки из сказки про Mowgli.

Тони внимательно осмотрел вошедших, остановился на Живчике и внятно произнёс: «Winnie—the—Pooh with his pessimistic and gloomy grey donkey Eeyore»,¹⁷² – тут он указал глазами на прокурора.

Я негромко прыснул, так как характеристика получилась просто убийственной. Живчик слащаво разулыбался, обнаружив отсутствие судьи, а прокурор с печальной пессимистичностью моментально стал рассматривать принесённые с собой бумаги.

Из рассредоточившейся в углу таможенной компании отделилась сухая и чопорная женщина и села рядом со мной.

– Добрый день. Вы сегодня будете моей переводчицей?

– Да, – её холодное немногословие меня слегка удивило, но тут выбирать не приходится. Видно постный день сегодня.

– Вы из таможни?

– Да.

– Понял, – формальное знакомство состоялось. Перевод в суде для неё явно не повод для раскрытия анонимности. Значит, обойдёмся без имён, но про себя буду звать её исключительно Воблой. Никак не скудеет лапёрская земля на генные модификации.

Вновь открылась дверь, и появился судья с неизменной спутницей. Я постарался обнаружить на его лице хоть какой-нибудь намёк на возможный исход дела, но безуспешно. Опять там ничего кроме тоскливой обречённости целый час своей мудрой жизни терять на лицезрение безмозглого быдла. Уже проходили.

После обычной судейской паузы тихо, с большими задержками, заговорила Вобла:

– Дело… которое смотрится сегодня… очень важно. В зале есть… представители таможенного округа… слово сейчас дадут прокурору.

Я несколько обескуражено покивал головой. Такого упрощённого перевода ещё ни разу не было.

Прокурор, не поднимая головы, без остановки закатил длиннющее предложение и опять зашелестел бумагами.

– Он просит… продолжить арест.

– А поподробнее нельзя?

– Он сказал, что это дело… пока им даже не рассматривалось… следствие продолжается… они послали официальные письма… во много стран… Дания, Голландия, Англия… ответов нет. Но очевидно, что вы полностью контролировали этот груз… и надо продолжать расследование.

– Ничего не понимаю, – я повернулся к адвокату, – Что он сказал?