Как сражалась революция

— Что вы, Семен Михайлович! Прятаться на глазах бойцов? Нет! — решительно отказался он.

Получив отпор, самолет набрал высоту и ушел в сторону противника. Бойцы снова окружили Михаила Ивановича, и по их глазам, по отдельным фразам, которыми они перебрасывались, можно было легко угадать восхищение мужеством нашего гостя. Сами отчаянные, храбрые, они и в других особенно ценили хладнокровие и выдержку. На следующий день Калинин снова побывал в частях. Он выступал на митингах, беседовал с красноармейцами, награжденным вручал орден Красного Знамени.

Наблюдая за ним, нельзя было не восхищаться его удивительной простотой и скромностью, умением вызвать собеседника на откровенный разговор, по душам. С кем бы он ни встречался, с командиром или с рядовыми бойцами, Михаил Иванович ни словом, ни жестом не подчеркивал своего высокого положения... Беседуя, он вроде бы между прочим подмечал, что у бойца не в порядке обувь, не пришита пуговица. А потом с частных, бытовых вопросов как-то незаметно переводил разговор на общие, рассказывал о положении в стране, о жизни рабочих и крестьян, разъяснял задачи Красной Армии...

Рано утром 27 мая мы отправились в 4-ю дивизию. М. И. Калинин вручил Почетные Красные знамена ВЦИК. Из 4-й мы отправились в 11-ю кавдивизию. В ней много бойцов из рабочих губерний, и поэтому их встреча с М. И. Калининым прошла особенно сердечно. Михаил Иванович рассказал бойцам о положении в стране и на фронте, призвал их до конца выполнить свой долг перед советским народом.

С яркой ответной речью выступил комиссар дивизии К. И. Озолин...

На обратном пути Михаил Иванович расспрашивал меня об Озолине, высказывая восхищение его мужеством, проявленным на Южном фронте.

Это был последний день пребывания у нас дорогого гостя. После небольшого отдыха мы проводили его, попросив передать от конармейцев привет и добрые пожелания Владимиру Ильичу.

Комсомолец Вася

Член Коммунистической партии с 1918 года. В боях против белочехов начальник Симбирской Железной дивизии. Во время операций по разгрому Колчака командующий Первой Революционной армией, затем командир конного корпуса на Западном фронте, о боевых действиях которого повествуется в этом рассказе.

Красные стрелы на карте

—    Ну, как думаешь, Вилумсон, возьмем Вильно? — спросил я начальника штаба корпуса, войдя в большую комнату, где размещался полевой штаб.

—    Конечно, возьмем,— уверенно ответил тот.

—    Титаев, ну-ка дай-ка карту!

Ординарец притащил измятую, местами изорванную, исчерченную красным карандашом десятиверстную карту. Видя ее печальное состояние, Вилумсон улыбаясь сказал:

—    Придется, товарищ комкор, снова переменить вашу карту. Кажется, эта уже пятая.

Упрек был справедлив. Я действительно варварски обращался с картами, графически изображая на них ход своих мыслей. Это был не рисунок, а кривые, ломаные линии, понятные только мне одному.

—    Погоди, дружок, сначала окончательно исчерчу ее, а потом уже переменим,— ответил я и вооружился толстым цветным карандашом.— Ну, докладывай обстановку.

Вилумсон вытащил из полевой сумки донесения начальников дивизий и стал их читать ровным, спокойным тоном, будто речь шла о самых скучных и эбыденных вещах.

Пока он читал, я наносил расположение частей на карту.

—    А что известно о противнике?

—    О противнике? — И Вилумсон тем же ровным тоном продолжил: — Вторая дивизия белополяков занимает оборонительный рубеж Озерное дефиле — река Вилия с передовыми частями в Подбродзе. На станции Подбродзе бронепоезда. От товарища X. из Вильно получено сообщение, что в городе строятся оборонительные сооружения и лихорадочно формируются добровольческие части, даже... женские батальоны...

—    Женские батальоны?! — с удивлением переспросил я.— Неужели с женщинами придется воевать?!

—    Да, товарищ комкор, очевидно. Они формируют женские легионы из дочерей и жен буржуа и офицерства.

—    Вай-вай...— пробормотал стоявший у дверей мой второй ординарец Хачи.

—    Молчи! — сердито оборвал его я и, обращаясь к Вилумсону, прибавил: — Об этом никому ни слова. А вы, Хачи и Титаев, ничего не слыхали.

Понятно? — И вновь Вилумсону: — А как насчет гарнизона и укрепления Вильно?

—    Ничего не известно.

—    Где же главные силы противника?

—    Очевидно, на реке Вилия.

—    Что же ты предлагаешь?

—    Я думаю, необходимо боем выяснить силы противника на Вилии. Надо послать туда по меньшей мере бригаду от каждой дивизии.

—    А как насчет атаки Вильно?

—    Сейчас трудно что-либо сказать. О силе гарнизона и характере укреплений ничего пока не известно.

—    Послушай, а где наш комсомолец-белорус, которого прислал к нам товарищ Мясников?

—    Вася, что ли?

—    Вот-вот, Вася. Где он?

—    Он здесь, в Свенцянах. Я его видел сегодня в ревкоме.