Как сложно быть ангелом (СИ)

— Да, я тоже, — кивнула демон.

Напившись, мы сели рядышком. Обоих пробрала улыбка.

— Наверное, она права, — сказала Софочка. — Мы довольно странная пара.

— Мы ангел и демон. Куда страннее?

— Ну да. Ты смущён, всё хорошо?

— Относительно. Я правда кажусь таким правильным?

— Что значит «кажусь»? Ты и есть очень правильный. Правильный, воспитанный, приличный, хороший мальчик.

— А как это связано с тем, что я не могу… ну… на кухне… ты поняла.

Она умилительно на меня посмотрела и погладила по щеке.

— Ну ты даже слово «переспать» сказать стесняешься, ты такой миленький стеснительный культурный пончик.

— Я…я… нет!

— Ты мой упитанный и воспитанный, — она чмокнула меня в губы, поглаживая объёмный живот.

— Й-я не стесняюсь! Я не правильный и не стеснительный!

— Хорошо, ты грубый и наглый нахальный мерзавец. Так получше, мой кругленький?

Я поджал губы.

— Знаешь, что?

— Что, милый?

— Я могу это сказать! И я могу п… пере… переспать с женщиной… с тобой на кухне! На столе! Прямо на тарелках!

Едва я договорил, как Софа засмеялась, а я раскраснелся и вжался в диван, закрывая лицо руками.

— Боже, что я сказал?!

— Ну конечно можешь! Ты всё-всё можешь, сладенький, ты мой маскулинный мужЫцкий мужЫк, — посмеивалась демон, приобнимая меня. — Хих, не могу, ты такой милый круглый пирожок.

— Почему я такой тряпка и мямля?

Она посмотрела на меня и уложила мою голову себе на плечо.

— Ну-ну, дорогой, ты не тряпка и не мямля. Ты просто очень приличный. Мы с тобой как будто из разных сословий. Я из низов, а ты из аристократичной семьи.

— Да так и было, — вздохнул я. — Архангелы, это то же, что и аристократы у людей.

— С пафосными приёмами?

— Мгм. Родители часто на них ходили со мной и Гавриилом.

— Ой, а как ты выглядел? Пухленький румяненький мальчик в шёлке и золотистой парче? — с интересом, без тени издёвки спрашивала девушка, обнимая мне живот.

— Да. Круглощёкий, с пузиком, с маленьким бантом-бабочкой и брюках на подтяжках.

Та аж пискнула.

— Мамочки, почему я тебя не видела, а? Так бы и потискала маленького толстенького тебя.

— Я был очень робкий.

— А сейчас нет? — я поджал край губ. — Извини, я не со зла, правда.

— Всё нормально. А ты какой была?

— Златовласой пухловатой девочкой. С цветными лентами в косичках, голубыми глазками, и в ярко-жёлтом платьице. Ты чего так смотришь?

— Почему ты ни разу не надевала платье? — пискнул я. — Ты была такой хорошенькой.

— Да, тогда ещё была. Переносимся к подростковому возрасту.

— Пухлый, веснушки, зажатый и ботан.

— Пухлая, кудрявая, вся в чёрном и нытик.

— Я так понимаю, не один я с детства пышечка? — невольно усмехнулся я, обняв её пузико.

— Понимай как хочешь, — буркнула она, смутившись.

— Буууууулочка, — довольно заулыбался я, прижимаясь к её бочку. — Плююююшечка. Ватруууууушечка.

— Хваааааатит, — передразнила она меня.

— Неееееет.

— Ну всёёёёёёё.

— Не всёёёёёёё.

— Рафи, я хочу есть.

— Но мы только поели… ай, неважно, я тоже захотел.

Мы чмокнули друг дружку, и достали из холодильника творожную запеканку со сгущенкой, эклеры и тортик. От запеканки я отказался, ибо творог немного недолюбливаю.

— Но она довольно вкусная, совсем не будешь? — уточнила Софочка, съедая кусочек.

— Нет, спасибо, кушай сама.

— Ладно, а тортик?

— А тортик можно, — облизнулся я. — И эклерчики тоже можно.

— На ночь?

— На ночь.

Она улыбнулась краем губ, придвинула ко мне сладкое, и протянула ложку. Я приступил к ужину, пока рядом уплетала своё Софа, периодически вытирая мне щёки и поглаживая живот.

— Аккуратнее, дорогой, — она чмокнула меня в левую, и облизнулась. — Какой вкусный.

— Хочешь? — я подцепил ложкой кусочек торта и протянул ей. Софа съела его и ещё раз облизнулась.

— Вкусненько.

— Давай ещё, открывай ротик.

Она съела половину торта, а потом мы с ней на пару съели большое блюдце эклеров. Софа тяжело охнула и улеглась на диван, поправив под головой подушку.

— Я объелась.

— Тяжело?

— Очень.

— Я тут это… можно?

— Можно — что?

Я сел рядом и опустил руки ей на пузечко, начав поглаживать и нежно мять его. Она закрыла глаза и тихонько простонала.

— Ммьфь… Рафи…

— Ты мурлычешь?

— Бывает иногда… ох, это так приятно… я теперь понимаю, почему ты просишь, чтобы я так делала… мф, бок болит…

— Моя маленькая, — я поцеловал её в живот, поглаживая левый бочок. — Моя булочка кругленькая. Моя Софочка, моя сладенькая пышечка.

— Ляг рядышком, пожалуйста.

Я кое-как улёгся, и даже не раздавил её на узком кухонном диване. Флейм охнула и прильнула своим пузечком к моему.

— У тебя животик такой горячий, — улыбнулась она, уткнувшись в меня лбом. — Давай вместе поспим?

— Давай, только на кровати. Здесь я тебя точно пузом раздавлю.

— Дави, если умирать, то только от твоего пуза.

Я вздохнул, улыбнулся, поднял Софу на руки и понёс в её спальню. Там мы улеглись на кровати и укрылись одеялом. Обнялись и уснули.

====== Забота ======

Среди ночи я проснулся от движения рядом. Софа пиналась, тяжело дышала и взвизгивала.

— Пусти… пусти! — бубнила и выкрикивала она. — Хватит, уйди!

— Софа. София, Софочка, — я приподнялся на кровати и стал её будить. — Булочка, проснись.

— Не трогай, пусти!

— Софа!