Как скажете, Пётр Всеволодович!

– Мы не поедем на поминки? – спрашиваю его, оглядываясь на присутствующих и недовольную маму, остающуюся позади. Её возмущение было обуздано наследством, сулившим нам богатства.

– Ты не в состоянии на ногах стоять и два слова связать, какие поминки. – очень громко замечает Турок, и я смущаюсь. Пытаюсь собраться.

– Если нужно, я выдержу. – уверенно говорю, поправляя ворот платье.

Арслан помогает мне сесть в чёрный затонированный мерин. Стёкла так затемнены, что я погружаюсь в мрак, ничего не вижу несколько секунд. Но мне становится в прохладной машине легче.

Я откидываюсь на сидении и делаю глубокий вдох, закрывая глаза. Мо коже пробегают мурашки. Мне кажется, я улавливаю терпкий сандал, что всегда был в парфюме Баженова.

Машины трогается с места, и меня не сильно вжимает в кожаное кресло.

Арслан кладёт руку мне на колено и скользит ладонью по коже в колготках, забираясь под платье. Его прикосновение опаляет и заставляет кожу покалывать. Мужчина болезненно заводит меня, выводит тело и эмоции из заторможенной спячки.

Дёргаюсь от неприятного осознания происходящего. Открываю глаза, и теряю дар речи. У меня начались галлюцинации после сотрясения.

Я опускаю глаза и делаю несколько вдохов. Стараюсь взять себя в руки. Поднимаю глаза. Но галлюцинация не пропадает. Напротив, сидит и улыбается рядом с Арсланом.

Щепаю себя аккуратно, чтобы Турок не заметил этого, встряхиваю головой.

– Ты совсем расклеилась, мать. – замечает Арслан и старается подавить смешок.

– Вика, прости, но так было нужно… – говорит тихо галлюцинация и наклоняется к моим ногам, обхватывает их своими огромными ручищами, сдавливает и жадно вдыхает запах. Я недоверчиво протягиваю руку, нащупываю шелковистые волосы. – Любимая моя…

Замечаю на руке Баженова бинт. Прикусываю губу, чтобы не закричать и сжимаю волосы сильнее, желая выдрать их все. Гнусный обманщик!

– Ненавижу! – шиплю беззлобно, потому что осознание, что он жив перевешивает. – Как ты мог так обмануть меня? Для чего?

– Прости! – покорно просит он прощения, сдаваясь мне на милость. – Нужно было убедить всех в моей смерти, чтобы тебя никто не тронул. Все поверили в мою только благодаря тебе.

– Что происходит? – спрашиваю Баженова. – Я хочу знать всё.

Руки смывает намертво на его голове, мне кажется, если я отпущу его, он пропадёт. Меня до сих пор не оставляет ощущение, что он мираж, моя больная галлюцинация.

– Хасан оказался немного проворнее, чем мы ожидали. Он сдал властям все моё прошлое, которое так тщательно хранилось в Стамбуле. Скажем так, меня приговорили свои же, чтобы молчал и не отсвечивал. – грустная улыбка тронула его губы.

Не могу скрыть своё удивление. Не понимаю, что он мог сделать такого, чтобы наши же власти захотели его убрать.

– Я умел отношение к террористической организации, неоднократно взламывал секретные системы. – пояснил мне Баженов, продолжая гладить ноги. – Не переживай, это временно. Я уже решаю этот вопрос.

– Как?

– Я готов дать им то, ради чего они забудут о моём прошлом и дадут жить обычной жизнью. Нужно время, пока я должен буду быть мёртв для всех. – На лице Баженова после взрыва остались ссадины и ожоги, но они его совершенно не портили. Главное, что он остался жив.

– И как теперь быть. Как долго ты должен будешь быть в ссылке? – голос предательски срывается. Я пугаюсь, что он уедет и оставит меня на неограниченное время.

Пётр улыбается, в его глазах плескается нечто искристое и пьянящее. Мне кажется, это – любовь.

– Я уеду сегодня с Арсланом в Стамбул на его самолёте. – Пётр сжимает мои руки. – Завтра ты подпишешь документы, где оставишь исполняющей обязанности генерального директора Марину, потом соберёшься и в пятницу прилетишь ко мне.

– Марину? – ревниво переспрашиваю, поджимая губы. Неужели других специалистов нет?

– Не время для ревности, Малышка. Марине я доверяю, мы много лет вместе. У неё может быть много недостатков, но она хороший работник и главное, верный. Верь мне. – говорил Босс убедительно. – Рядом с тобой всегда будут мои люди, не переживай, они позаботятся о тебе. Всё будет хорошо.

– Не хочу расставаться. – говорю ему честно. – Особенно сейчас.

Я даже не знаю, в курсе ли о ребёнке он?

– Я тоже, любимая. Я тоже.

Машина останавливается на территории складов.

– У Вас есть минут пятнадцать. – подмигивает Арслан многозначительно. От чего я заливаюсь краской. Турок выходит из машины, закрывает дверь и уходит в один из ангаров.

Мы остаёмся с Баженовым вдвоём. Один на один.

Если я заторможена и слабо улавливаю вибрации происходящего, то Босс, как и всегда, точно знает чего хочет. Он пересаживается ко мне, подхватывает руками лицо и подтягивает к себе, чтобы впиться губами.

– Помнишь, на чём мы остановились? – шепчет он как сумасшедший, покрывая меня влажными поцелуями, от которых становилось душно. – Я так боялся тебя потерять. Ты была без сознания, еле дышала. Думал не успею в больницу.

Я ловила каждую минуту. Теперь любое мгновение с ним было драгоценностью.