Как скажете, Пётр Всеволодович!

– Вика, не думай сейчас о нём. Сотрясение – это не шутки. Голова она одна.

– Вы разыгрываете меня? – вспоминаю взрыв, его крик и как он накрыл меня собой. – Так, я встаю!

– Тебе нельзя. – говорит Артём и возвращает меня в кровать, прижимая силой. – Я как муж запрещаю тебе вставать.

– Какой муж, мы развелись! Хоть у меня и сотрясение, но память я не потеряла!

– Нас не развели. – говорит Артём, не отпуская и опуская глаза. – Нужна была ещё одна твоя подпись, а так как ты была в больнице, то… ну короче, нас не развели и назначили дату через месяц.

– Какой бред, выйду и обязательно исправлю это досадное недоразумение. – страх подхлёстывает гнев в меня. Не хочу и думать, что Баженов мог умереть. Артём злословит. – Я пока не увижу Петра, не успокоюсь!

– А может быть это судьба, доченька? – говорит мама, становясь на колени перед моей кроватью. – Тебя не развели с Артёмом, Баженов твой погиб… Тебе нужно о себе думать, о своём здоровье, о ребёночке вашем с Артёмом.

– Вика, это мой ребёнок, я буду любить его больше всего на свете. Не хочу делать тесты, ничего не хочу. Мы семья и переживём это горе вместе.

– Ребёнок? – глупо переспрашиваю, осторожно трогая плоский живот. Неужели у нас с Петром будет ребёнок? Облизываю губы, на некоторое время теряю связь с реальностью, мой мир сжимается до маленькой точки внутри меня. Нужно время, чтобы осознать происходящее.

Когда мне удаётся справиться с мыслями, я отвечаю Артёму:

– Не говори глупости, это не твой ребёнок! У нас с тобой последний секс был сотню лет назад. Это ребёнок Петра! И точка.

Я сажусь на кровати, с силой отталкивая бывшего мужа, и смотрю с осуждением на маму. Иногда я не нахожу в нас с ней ничего общего.

– Ты вроде бы загорелась свадьбой, забрасывала меня всякой чушью, что изменилось?

Мама смущенно бросает взгляд на Артёма и хлопает в ладоши.

– Не говори глупости, Вика. Я не загорелась ничем. Головой ты знатно приложилась. Ударилась так сильно. – Мама показывает всем своим видом, чтобы я заткнулась. Выглядит она смешно.

– Тём, выйди. Мне с мамой нужно поговорить. Наедине! – Когда он выходит я бросаюсь на маму: ты расскажешь мне сейчас всё! Или я откажусь от тебя и ты никогда не увидишь своего внука! Выкладывай всё быстро.

– Вика, ты что хочешь быть матерью одиночкой? – в ответ шипит мама. Она становится серьёзной и сбрасывает с себя дурацкую и неуместную лёгкость. – Думаешь, ты кому-нибудь будешь нужна с прицепом? Я знаешь, как обрабатывала твоего папу, чтобы женился на мне и ничего не заподозрил. Мне ли не знать, какого это быть брошенкой! – теряю дар речи. Вот так мама хотела рассказать мне, что папа мой не биологический папа? – Баженов твой умер, сто раз тебе сказали уже. Только нюни свои тут не распускай. Ни стоит он не одной твоей слезинки. Он же преступник, бежал из Турции, у него там какие-то мутные дела были. За наворованные бабки открыл фирму, ну в которой Вы работали, он представь себе был единственным её владельцем. Ты представь каким баблом он там ворочал! И это ещё не всё! Мне сказали, что на его деле стоит шифр, сверхсекретно. У него ещё какие-то замуты были с военными. По-моему, он военный преступник. – Заметив, что я не удивлена и не напугана, мама вытаращила глаза. – Не говори мне только, что ты всё это знала и всё равно стала общаться с таким человеком? Как же сильно он запудрил тебе мозги!

– Я знала это. – говорю ей, медленно сползая с кровати. – И хочу увидеть его. Если он умер, я хочу увидеть его тело.

– Ничего не осталось от его тела. Нашли обгорелые куски на тебе. – безжалостно добивает она меня. – Тебе нужно сейчас все свои эмоции запихнуть поглубже и подумать о будущем ребёнка. У тебя нет уже работы, ты беременна. За какой шиш ты будешь ставить малыша на ноги?

– Какая же ты меркантильная! – не выдерживаю и распахиваю дверь. – Тут есть хотя бы один врач? После произошедшего со мной никто не хочет поговорить?

Кричу я в коридоре, испытывая болезненную боль в груди. Отказываюсь верить, что Пётр умер. Он не мог. Не сейчас. Не так.

– Я попросил не трогать тебя. – приятный голос с акцентом заставил меня обернуться. В кресле у моей палаты с журналом в руках сидел Арслан, закинув ногу на ногу. Мужчина был весь в чёрном и выглядел траурно. – Не о чем тебе говорить с кучкой идиотов.

Мама налетела на меня, выбегая за мной следом из палаты и впиваясь колючим взглядом в Турка.

– А Вы кто вообще? – спрашивает она пытливо, мысленно примеряя может ли Арслан жениться на мне и заняться воспитанием ребёнка. Мама выгоду никогда не упустит.

– Тот, кто за всё тут платит. – Многозначительно замечает он и поднимается на ноги. – Давай пройдём в палату и поговорим.

Киваю, выталкиваю маму и захожу обратно. Когда Арслан закрывает дверь на ключ, умоляюще прошу его:

– Скажи мне, что он жив. Что ты пришёл сказать мне, что всё спектакль. Граф жив?

Губы Арслана растягиваются в грустной улыбке. Он опускает глаза и медленно с маленькими паузу сообщает страшную новость: