Как сделать детектив

Если детектив может достичь такого уровня, только педанты-зануды посмеют отрицать, что он способен стать еще лучше. Есть у Хемметта еще одна заслуга: он продемонстрировал, что сочинение детективов может быть приятным времяпрепровождением, а не унылым собиранием крохотных деталей-улик. Хемметт подал хороший пример — если бы не он, то, может, и не появилось бы «Дознание». Персиваля Уайлда, детектива с четкой фабулой и сочным местным колоритом, а также блестяще-ироничного «Вердикта двенадцати» Реймонда Постгейта, лихого и интеллектуального «Кинжала сознания» Кеннетта Фиринга, трагикомического «Мистер Боулинг покупает газету» Дональда Хендерсона, где убийца изображен не без сочувствия, или развеселого голливудского триллера «Лазарь № 7» Ричарда Сейла.

Разумеется, реалистический детектив легко испортить поспешностью автора, узостью его кругозора, неспособностью преодолеть расстояние между тем, что он хотел бы сказать, и тем, что он способен выразить словами. Тут велика опасность подделки, когда жестокость выдается за силу, а легкомыслие — за остроумие. Бодряческий стиль может утомлять сильнее канцелярского, флирт с податливыми блондинками способен навеять на читателя глубокую скуку, когда описывается молодыми людьми, думающими исключительно о том, чтобы позанимательней описать развлечения своих героев. Все это имеется у нас с избытком, и если герой детектива произносит: «О’кей», то автора объявляют подражателем Хемметта.

Есть люди, которые поговаривают, что Хемметт сочинял не детективы, а хроники того, что творится в мрачных закоулках, крутые истории, в которые подброшен легкий элемент детективности, словно оливка в коктейле. Есть суматошные старые девы (обоего пола и всех возрастов), обожающие, когда убийство в романе благоухает магнолией, и расстраивающиеся, когда им напоминают, что это акт чрезвычайной жестокости, даже если убийцами оказываются плейбои, преподаватели университета или милые, добрые женщины с начинающими седеть волосами. Есть также и немало перепуганных поборников классического детектива, которые считают, что детективом может именоваться лишь то произведение, в котором задана ясная и четкая логическая загадка и по полочкам разложены все улики с аккуратными ярлычками. Такие читатели не преминут посетовать, например, что в «Мальтийском соколе» никто не проявляет любопытства насчет того, кто же убил Арчера, партнера Спейда, что внимание читателей постоянно отвлекают на что-то еще, хотя, мол, загадка убийства Арчера — единственная дедуктивная проблема романа. Тем не менее в «Стеклянном ключе» читателю снова и снова напоминают, что главный вопрос состоит в том, кто же убил Тейлора Генри, и достигается тот же самый эффект: динамика, интриги, противоположные намерения сторон, а также постепенное прояснение характеров героев, а это, собственно, и должно занимать центральное место в детективе. Все прочее — салонные игры.

Но все же этого для меня (и Хемметта) недостаточно. Реалист, взявшийся за детектив, пишет о мире, где гангстеры правят нациями и почти правят городами, где отели, многоквартирные дома, роскошные рестораны принадлежат людям, которые сколотили свой капитал на содержании публичных домов, где звезда киноэкрана может быть наводчиком бандитской шайки, где ваш очаровательный сосед может оказаться главой подпольного игорного синдиката, где судья, у которого подвал ломится от запрещенного сухим законом спиртного, может отправить в тюрьму беднягу, у которого в кармане обнаружили полпинты виски, где мэр вашего города может относиться к убийству как к орудию наживы, где никто не может спокойно, без опаски за свою жизнь пройти по улице, потому что закон и порядок — это нечто, что мы обожаем на словах, но редко практикуем в жизни, он пишет о мире, где, став свидетелем бандитского налета и запомнив преступников в лицо, вы предпочтете поскорее раствориться в толпе, не собираясь ни с кем делиться вашими наблюдениями, ибо у бандитов могут оказаться друзья с длинными ножами, или же полицейским могут не понравиться ваши показания, да к тому же любой продажный адвокатишка, если ему заблагорассудится, будет вовсю обливать вас помоями в суде перед жюри из отборных болванов, а не желающий конфликтов политичный судья будет лишь символически пытаться этому воспрепятствовать.

Наш мир не благоухает магнолией, но это мир, в котором мы живем. Хорошо, что находятся писатели, наделенные умением взирать на него остраненно и изображать увиденное без прикрас, предлагающие нам весьма любопытные, а порой и увлекательные картинки с натуры. Вовсе не смешно, когда убивают людей, но порой смешно, что их убивают за сущие пустяки и что смерть эта — разменная монета того, что мы именуем цивилизацией. Но это еще не самое главное.