Как решаются нравственные вопросы французской драмой

Разумется я могъ бы указать на многiе романы Ж. Занда, изъ которыхъ можно кое – что узнать о современномъ французскомъ буржуа, но я не рекомендую ее, какъ женщину, отличающуюся пристрастiемъ и заражонную притомъ такими вредными мыслями, что ни одинъ порядочный буржуа не ршится дать ея книгу въ руки своей дочери. Но Скрибъ – это офицiальный, патентованный, великiй талантъ буржуазiи; врать онъ не можетъ. Буржуа, тронутые списанною съ нихъ добродтелью, плачутъ, улыбаются, рукоплещутъ своему любимцу. Чмъ же являются фотографическiе съ нихъ снимки, раскрашенные по модной картинк такимъ образомъ, что сквозь слой красокъ хорошо видны настоящiя черты оригинала? Занявъ по историческому праву наслдства мсто блестящей аристократiи, вышедшая изъ простого народа буржуазiя утратила добрые народные инстинкты и не прiобрла дворянскихъ добродтелей. Создать общественную нравственность она была не въ силахъ; въ преданiи государственныхъ чиновъ и древнихъ парламентовъ не оказалось исторической необходимости. И вотъ является нравственность, основанная на правилахъ политической экономiи, на конторской книг, на сил денегъ, на любви къ порядку, на узкомъ, эгоистическомъ чувств самосохраненiя. Всмотритесь хорошенько въ комедiи и драмы Скриба. Съ какимъ безпощаднымъ ожесточенiемъ преслдуетъ онъ искреннее чувство, благородное стремленiе; съ какою любовью силится онъ выставить ихъ за бредъ, за утопiи, за безплодное мудрствованiе; съ какою искренностью покрываетъ онъ позоромъ женщину за капризъ, за увлеченiе, за неподдльную страсть. И когда она опозорена, мужъ – буржуа торжествуетъ; когда она осмяна, онъ читаетъ ей мораль; когда она убита, онъ добиваетъ ее прощенiемъ. О, Скрибъ хорошо знаетъ мщанское сердце!

Но для чего, спроситъ меня читатель, разговорился я о Скриб, когда долженъ говорить о Сарду, комедiя котораго стоитъ въ заголовк статьи этой? Да я уже сказалъ, что вс вопросы дотого перепутались, сцпились, смшались круговой порукой что о чемъ, бы ни вздумалъ заговорить, не знаешь съ какой стороны подойти и богъ – знаетъ куда задешь. Я сказалъ, что въ какую бы современную драму или комедiю вы ни отправились, – впечатлнiе вынесете одно и тоже. Причина этого заключается въ томъ, что публика, для которой он пишутся, составляетъ что – то такое затянутое, ограниченное, со всми свойствами китайской неподвижности, что выходящiе изъ среды ея писатели и пишущiе для нея и не могутъ изобразить ничго вн этой замкнутости и ограниченности. Представитель, коноводъ ихъ Скрибъ; другiе съ б`oльшимъ или меньшимъ успхомъ слдуютъ за нимъ. Въ числ ихъ находится и Сарду, съ тою впрочемъ разницею отъ великаго мастера, что Богъ не одарилъ его ни такимъ талантомъ, ни такимъ умомъ. Поняли ли вы меня, читатель? Теперь мн можно бы было пояснить и первую мою мысль, почему однимъ людямъ чрезвычайно легко жить на свт, а другимъ весьма тяжело и почему современному передовому человку подчасъ становится завидно смотрть на невозмутимое спокойствiе и олимпiйское величiе иного доктринера – рутинера, но я надюсь показать это мыслями, рожденными въ голов моей комедiей «Nos Intimes».

Съ готовымъ кодексомъ нравственности, съ поршоными рубриками и опредленiями легко оцнить какую хотите комедiю. Есть въ комедiи добродтельные люди? Есть, какже, мужъ. Награжденъ, торжествуетъ? Какже, награжденъ, торжествуетъ. Есть порокъ или преступленiе? Есть, какже, жена. Наказана? Наказана. Гуманно, чмъ, какъ? Очень гуманно: прощена, ей не сдлано даже выговора, она просто оставлена наедин съ своею совстью; мужъ не хотлъ даже показать ей, что сомнвается въ ея добродтели, и наградилъ ея любовника, доставивъ ему выгодное мсто. Какъ очерчены лица? Ничего, недурно; есть правда и вовсе ненужныя, есть балаганныя, но общему ходу они не мшаютъ. Какъ идетъ само дйствiе? Ничего, не вяло. Если всего этого для оцнки еще недостаточно, то вызываютъ на сцену аристотелевскiя три единства и этими тремя аршинами измряютъ достоинство пьесы, которая, если выдержитъ вс эти испытанiя, получаетъ дипломъ на званiе прекрасной комедiи, а ея авторъ – талантливаго писателя. Неправда ли, очень просто, читатель, и приводитъ къ положительной и справедливой оцнк? И для чего тутъ вводить новые, непомщенные ни въ реторик, ни въ пiитик вопросы, мучиться, терзаться? А вдь есть такiе охотники!.. врно имъ нечего длать боле путнаго. Начнутъ выжимать, сосать, впиваться, докапываться и откопаютъ нивсть – богъ что. И къ чему это поведетъ? Если пьеса окажется изъ рукъ вонъ плоха, вдь ей отъ этого не меньше будутъ хлопать ни въ Михайловскомъ театр, ни въ Водевил, на которомъ она удостоилась всемiрной извстности. Если прославляемая ею нравственность окажется покоющеюся на весьма непрочныхъ основанiяхъ, возвщенныя ею истины окажутся не истинами, – вдь отъ этого нравственность не выиграетъ ничего и останется тмъ, чмъ была; открытая истина только и останется на листкахъ «Времени»? Если вы, читатель, согласны съ тмъ, чт'o я сейчасъ сказалъ, то не читайте остальныхъ страницъ; чтоже въ самомъ дл терять понапрасну время?