Как проиграть в войне времен

– Ну, хорошо. Как только закончишь здесь, двигайся вверх по косе, пока не встретишь знак от меня, а затем сместись на двенадцать прядей. Там тебя будет ждать интересная перспектива. – Сад медленно высвобождает руки. – Ты нам дороже, чем думаешь, мое перекати-поле. Береги себя.

Сад уходит, и Блу отпускает сухую ремарку о крепости вина, когда взгляд ее алиби снова становится осмысленным, они смеются, и остаток вечера протекает в благодушном настроении.

На следующее утро, когда Блу выписывается из отеля, у консьержа растерянный вид.

– Мои извинения, мадемуазель, – говорит он. – С вашим счетом произошла какая-то ошибка… Я подготовлю другой…

– Позвольте взглянуть, – говорит Блу.

Ее сердце не замирает, кожа не покрывается мурашками, рука в перчатке тянется к счету уверенно – Блу сразу видит истинную природу чернильной кляксы, притворившейся десятичной запятой. Она читает письмо, стоя перед консьержем.

– Ах да, – тянет она теплым и ясным голосом. – Мы с подругой прекрасно провели время прошлым вечером, но столь изысканное шампанское действительно было бы перебором. Вы правы. – Она улыбается. – Праздновать нам было нечего.

Она ловко сминает бумажку с кляксой, прежде чем консьерж успевает попросить ее вернуть, оплачивает новый счет, выходит из отеля и представляет крик экономки, который раздастся уже через час, чтобы не закричать самой. На улице садовник сжигает листья. Блу бросает счет в огонь, не сбавляя шага.

Как только она уходит, Ищейка выуживает из огня тлеющую бумажку и съедает ее с пылу с жару.

Дорогая Блу,

Я не

Я

Черт

В двух словах:

Они знают.

Не все. Еще не все.

Но знают о тебе. Твой удар молота, твоя западня, твой триумф, твой выход – ты здорово навредила им, и они не дадут тебе шанса сделать это вновь. Ни за что.

Они знают, что ты близка ко мне. Им как-то удалось поймать нас на карте, наши самые ранние моменты, невзирая на нашу осторожность. Они не знают о письмах, я так не думаю, только о твоем интересе и нашей близости во времени. Они прощупывают нас сквозь пряди, как какие-то пауки. Считают, ты хочешь завербовать меня. Так и было когда-то в начале? Ты поэтому написала мне в тот самый первый раз, кем бы мы ни стали друг другу с тех пор?

Они считают, ты ждешь, что я свяжусь с тобой. Напишу тебе письмо. Я не могу даже рассмеяться. У них есть машины, способные переписывать клеточный код, синтезировать белки вспять. Они тебя никогда не встречали, они тебя никогда не читали, но знают тебя достаточно хорошо, чтобы сломить – если ты подпустишь их близко. И они считают, что если я напишу тебе, ты

Я не могу это написать. Не могу

Какие же они умные и какие глупцы.

Твое письмо, жало, его очарование. Обещанные тобой «навсегда». Нептун. Я хочу повстречать тебя во всех местах, которые были мне дороги.

Слушай меня – я твое эхо.

Я скорее уничтожу мир, чем потеряю тебя.

Я вижу только один выход. Это будет нетрудно – должно быть нетрудно.

Отпусти меня. А я не буду сопротивляться.

Я напишу письмо, как они скажут. Отправлю его. Ни при каких обстоятельствах не читай того, что получишь от меня в следующий раз. Когда ты не погибнешь, они поймут, что гамбит проигран. Возможно, твой интерес ко мне был поддельным. Возможно, я недостаточно созрела для тебя. Возможно, ты заметила ловушку до того, как захлопнулась дверца. Возможно, комендант просто ошиблась. Она и раньше ошибалась, и машины тоже.

Просто… не читай того, что получишь после этого письма. Не отвечай.

И мы пойдем дальше, каждая своей дорогой.

Мне это ненавистно. Никогда раньше я не испытывала такой ненависти, как сейчас. Ты – все для меня, ты всегда будешь всем, но продолжать мы не можем. Мы не можем просто уйти.

Но уйду я, если в результате ты останешься жить.

Теперь они будут наблюдать за тобой и за мной пристальнее, чем когда-либо. Мы можем соперничать. Можем бегать друг за другом по времени, как делали это в течение многих веков, прежде чем я узнала твое имя. Но с письмами должно быть покончено. Со всем этим – покончено.

Если я умру – так тому и быть. Я подписалась на эту войну, только чтобы умереть.

Не знаю, упоминала ли я об этом прежде.

Но тогда не умрешь ты. Ты не будешь страдать. Тогда тебя не аннигилируют.

Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я люблю тебя. Я буду писать это в волнах. В небесах. В моем сердце. Ты никогда этого не увидишь, но ты поймешь. Я стану всеми поэтами мира, убью их всех и поочередно займу место каждого, и всякий раз, когда на какой-то пряди будут писать о любви, это будет о любви к тебе.

Но так, как сейчас, – уже никогда.

Мне ужасно жаль. Будь я сильнее. Быстрее. Умнее. Лучше. Будь я достойна тебя. Будь я…

Ты бы не хотела, чтобы я так поносила себя.

Тебе придется сжечь письмо. Надеюсь, ты сумеешь его сохранить. Я сохраню воспоминание. Я представляю твои руки на бумаге. Я представляю себе твое пламя.

Я бы хотела обнять тебя.

Я люблю тебя.

Р.

Рэд докручивает концовку.