Как приручить Обскура (СИ)

Он знал несколько поцелуев. Модести иногда целовала его в щёку. Мэри Лу целовала в лоб Честити, когда была ею особенно довольна. А ещё Криденс видел, как мужчины целуют женщинам руки или как подруги расцеловываются в щёки при встрече. Он не понимал, почему мистер Грейвз хочет поцелуй от него, но потом вспомнил, что мистер Грейвз сказал, что испытывает к нему симпатию — а Криденс ничего не сказал в ответ, даже не поблагодарил. Но наверняка мистер Грейвз хочет, чтобы Криденс тоже испытывал симпатию, поэтому хочет, чтобы Криденс поцеловал его…

Он запутался в своих рассуждениях, а спросить бы никогда не осмелился, он ведь не хотел выставлять себя перед мистером Грейвзом полным болваном, который даже не может выразить, как сильно он счастлив быть рядом с ним. Когда мистер Грейвз выиграл, Криденс был полон решимости открыть ему свои чувства, и поцеловал не так быстро и поверхностно, как это делали друзья при встрече, а по-настоящему: долго, сильно прижавшись губами к щеке. Она была тёплой, щетина немного колола губы, а кожа вблизи головокружительно пахла терпкой свежестью и чуть-чуть табаком. Криденс стоял, закрыв глаза, замерев от восторженного страха, но мистер Грейвз вдруг сказал строгим голосом «спасибо, Криденс» — и стало понятно, что Криденс ошибся. Сделал что-то неправильно. Рассердил мистера Грейвза. Наверное, Криденс не имел права так целовать его, и он жалобно бормотал извинения, надеясь, что мистер Грейвз не накажет слишком сильно… Но мистер Грейвз вдруг сказал, что рассчитывал на другой поцелуй. И показал, на какой.

У Криденса остановилось сердце, когда мистер Грейвз обнял его лицо ладонями, осторожно, словно не хотел напугать, и посмотрел в глаза. Криденс не смог вынести этот взгляд. Он даже дышать не мог. Он понял, что сейчас что-то произойдёт, мистер Грейвз поцелует его — но куда?.. Как?.. Не в щёку?.. Не в лоб?.. Не в нос же?..

В губы. Мистер Грейвз поцеловал его в губы, коснулся горьковатым дыханием рта, и Криденс вдохнул его, тёмные круги поплыли перед глазами. Он думал, мистер Грейвз будет просто прижиматься ко рту, но ошибся опять. Мистер Грейвз трогал и гладил его рот губами, медленно, как раньше гладил пальцами по руке, пощипывал, задерживал в своих губах. Криденс едва стоял на ногах. Это всё не кончалось и не кончалось. Это был не один, а сто, двести, бесконечность крошечных поцелуев в каждый уголок рта. Криденс прижался теснее, положил руки ему на грудь — и мистер Грейвз обнял его крепче, взял за затылок. Его губы из тёплых становились горячими. Криденс чувствовал на них вкус табака и обмирал от ужаса и восторга. Он ничего не знал о таких поцелуях, но точно знал, что так никто не целует друзей. Никогда. Так целуют, когда никто не увидит, в темноте, тайно…

У них появилась тайна. Между ним и… Персивалем. Криденс застонал, назвав про себя его имя — от собственной дерзости, от вспыхнувшего жара, который из груди пролился вниз по животу и натянул брюки в паху. Он постарался поцеловать в ответ, тоже захватить и погладить губы, подставить свои, чтобы мистер Грейвз ещё чуть-чуть прикусил их или коснулся языком. Тот сжал его за затылок, и целовал опять и опять, бесконечно, так нежно, что от этого болело в груди.

Криденс старался повторять, что он делает — чтобы потом, если мистер Грейвз захочет, чтобы Криденс поцеловал его снова, он уже мог сделать всё правильно, так, как нужно, чтобы мистеру Грейвзу понравилось. Он почти не чувствовал ног, в животе всё похолодело, на него снова накатывала противная жаркая слабость, заставляя задыхаться. Он проклинал своё неуклюжее больное тело, которое предавало его в такой чудесный момент, от волнения голова кружилась всё сильнее. Он боялся оторваться от поцелуя, но слабость и жар становились невыносимы. Он боялся признаться, что с ним происходит что-то ужасное, и боялся потерять сознание. Криденс терпел, пока не понял, что сейчас упадёт.

Эта штука между ног казалась огромной и ужасно тяжёлой. От того, что он ненароком касался ею мистера Грейвза, становилось всё хуже, и он испугался, что мистер Грейвз сейчас всё поймёт и оттолкнёт его. Криденс всхлипнул, хватая ртом воздух. Невнятно пробормотал, что ему стало дурно, а мистер Грейвз, вместо того, чтобы отругать, прижал его к себе обеими руками и сказал, что всё хорошо. Ничего не было хорошо, но мистер Грейвз обнимал его, гладил по спине, чтобы успокоить, и горячо дышал ему в щёку. И не сердился. Нисколько. Совсем.

Криденс положил голову ему на плечо, изо всех сил стараясь взять себя в руки. Губы у него почти онемели, он не чувствовал их, лицо горело, будто он долго плакал. Мистер Грейвз гладил его по волосам и не двигался с места. Криденс обнял его в ответ, глубоко вздохнул. Слабость понемногу отступала, правда, в штанах всё ещё было ужасное неудобство, но Криденс надёялся, что со временем оно тоже пройдёт, как всегда, если подождать.

Он снова ошибся.