Как приручить лорда или все способы соблазнения

― Вот видишь, дорогая, я оказался прав. Случись что со мной, и сэр Корнуэй нашёл бы способ прибрать ВайтХолл к рукам. Слава Богу, теперь у тебя есть защита, и я могу умереть спокойно.

Я просто оглохла от собственного крика, когда мой отец, поскользнувшись на каменной ступени, упал на грудь. Случайность, миг… И всё было кончено.

Прошёл месяц.

Холодно. Мне было очень холодно и неуютно в огромном фамильном замке, где ярко полыхали все камины. Огонь! Раньше я любила смотреть на языки пламени, протягивая к нему руки. Но сейчас он не мог растопить душевную мерзлоту, я словно застыла в своём горе.

― Миледи! Ваш ужин!

Я даже не посмотрела на поднос, который Лора поставила на тумбочку у кровати.

― Вы должны съесть хоть немного. Мина так старалась. Здесь всё, что Вы любите.

Я горько усмехнулась. Я не хотела ни есть, ни пить, ни жить. Если бы такое было возможно, я последовала бы за отцом в страну, где нет ни горя, ни печали. Иначе, почему оттуда ещё никто не возвращался? Мой мозг не мог принять простую истину. Я осталась одна в этом мире, в этом огромном опустевшем замке, который давил на меня своим величием.

― Я н-немного п-прогуляюсь, Лора. Воз-зможно, ап-петит п-появится.

Схватив плащ, я помчалась в конюшню.

― Миледи! Вы куда? ― Шер, чистил своего жеребца.

― Я н-ненадолго. Одна!

― Это хорошо, что Вы, наконец, покинули свою комнату, моя госпожа. Ваша Мечтательница совсем загрустила в стойле.

Я подошла к пегой кобыле и погладила волнистую гриву.

― Т-ты ос-седлаешь её?

Шер кивнул и принёс моё седло.

― Если Вы немного обождёте, я буду сопровождать Вас. Несколько минут, и я закончу с Вереском.

Огромный вороной конь совсем не вызывал ассоциаций с волшебным растением. Словно прочитав мои мысли, Шервуд усмехнулся.

― Для него вереск ― самый изысканный деликатес с молодых копыт. Бывает же такое!

Когда Мечтательница была осёдлана, я благодарно посмотрела на парня.

― С-спасибо, но я х-хочу п-побыть одна.

― Но, миледи! Вокруг небезопасно, к тому же, как я узнал, именно эта кобыла сбросила Вас шесть лет назад?

Я легко прыгнула в седло и ласково погладила Мечтательницу по крутой холке.

― Я сама б-была в-иновата. А т-ты не в-волнуйся. Я с-скоро б-буду.

Легонько пришпорив лошадь, я вылетела из замка и поскакала в сторону леса. Сильный ветер трепал мои волосы, развивал плащ. В огромной тоске по умершему отцу, я удалялась всё дальше и дальше от отводивших глаза людей, от покрытого трауром дворца, где каждая мелочь напоминала о радостном и беззаботном детстве, о таких сильных и таких нежных отцовских объятиях, о мозолистых руках, привыкших сжимать меч, о смешном щекотании рыжеватой бороды, когда он меня целовал в лоб, вернувшись из похода, о разных милых безделушках, которые он привозил из Лондона. Я ненавидела барона всеми фибрами души. Если бы не он, отец не вышел бы на стену в тот роковой день, не поскользнулся на ступенях, и всё ещё был бы жив!

Слёз уже не осталось. Глаза были сухими. «Папочка! Как мне тебя не хватает, родной мой!» ― плакало моё израненное сердце. «Почему вы все меня покинули?» ― отчаянно стонала душа. Я неслась во весь опор и только на узкой тропе перевела лошадь на шаг. Между деревьев показалась знакомая хижина. Я спрыгнула с Мечтательницы и, привязав её к дереву, открыла покосившуюся дверь. Тишина была бы звенящей, если бы не переливы одинокой птицы, доносившиеся из лесной чащи. Интересно, кто так поёт в преддверии зимы? Осознание пришло неожиданно. Птица тоже оплакивала кого-то. В печальной песне звучала боль истерзанной души.

Воспоминания о последнем дне, который я провела тут со своим мужем, ещё сильнее сдавили печалью грудь. Не место, и не время, но кожа покрылась мурашками, когда я вспомнила изысканные ласки лорда. Устыдившись, что даже могла подумать о таком, когда тело отца еще не остыло в могиле, я попыталась отогнать от себя образ Джемми, красавца с телом, выточенным из гранита, прекрасного и далекого, со страстным языком и… О, Господи! В памяти вспыхнул его обнаженный возбужденный член. Прочь! Он сказал, что я свободна! Он не будет мне верен! Я ему не нужна! Я горько усмехнулась. Жена без мужа, дочь без отца! Разве это не достойно сожаления?

Упав на жёсткий топчан, я, наконец, дала волю накопившимся слезам, слезам боли утраты и обиды одновременно. Они лились из моих глаз, как кристально-чистые, девственные ручьи, не давая облегчения и выхода накопившимся чувствам. Но именно здесь, в этом затаенном месте, я могла побыть слабой, маленькой беспечной девочкой. Осознавая, что детство закончилось со смертью отца, я поняла, что нужно взрослеть и становиться сильной. Ведь именно мне предстояло вести все дела графства и нести ответственность за жизнь и благополучие людей. И пусть мои плечи всё ещё были хрупкими, я знала, что они выдержат. Я не боялась трудностей. Меня угнетало ОДИНОЧЕСТВО!!!