Что мы видим? Мы сразу же видим штамп: «как ласточки, устремлялись на юг». Штамп — это метафора, которая давно утратила всякий смысл. Она ни о чем не говорит. Это как выражение «тайна, покрытая мраком». В первый раз было смешно, последующие несколько миллионов — уже никак. Можно просто сказать — «тайна», можно — «мрак». Можно убрать «ласточек» из рассказа о соотечественниках. «Устремлялись на юг»! Почему не «уезжали на юг», не «перемещались к югу», не «следовали в южном направлении»? Потому что «уезжают» в нейтральном стиле, «перемещаются» и «следуют» — в деловом и научном. А вот «устремляются» как раз в публицистическом. Я еще определяю его для себя как «стиль на грани фола», то есть вообще на грани допустимого. Знаю, фраза странная, но это мое определение, я им пользуюсь. В своей (авторской) книге так писать не стоит, в статье — запросто и даже желательно.
Главное правило для публицистического стиля — и для него в первую очередь: лучше штамп, чем сопли. Не надо красиво, лучше как всегда. Не стоит подбирать какие-то особенные слова и фразы, если только у вас не высокохудожественный очерк (который фактически принадлежит миру худ. лита, а не журналистики как таковой). Читатель не оценит.
Как и в межавторском проекте, читатель газеты в первую очередь ожидает узнаваемости. Стиль — это то, что воспринимается сверх содержания, это мощное средство создания читательского комфорта. Если я читаю газету, мне необходим публицистический стиль. Громы и молнии тоже надлежит метать публицистически, а не высокохудожественно. «Формально г-н такой-то вызов принял, — гневно пишет оппозиционная газета. — Но дальше началась масса отговорок. Якобы он готов встретиться только в рамках официальных дебатов и только если жребий выпадет… Он не любит об этом говорить. Хочет сделать все втихаря. Думает, что никто не узнает».
Чувствуется рука профессионала: написано свободно, умело и кстати используется парцеллятивная конструкция, ввернуто разговорное слово «втихаря». Создается ощущение публицистической речи — как если бы кто-то говорил с трибуны, — и вместе с тем это хорошо воспринимается глазами.
Отрывок гневный, сдержанный и лишенный яркой авторской индивидуальности.
Публицистику пишет не писатель, а журналист. Журналист-публицист в своем стиле индивидуален в той же мере, что и создатель книги из межавторского проекта: то есть очень и очень ограниченно. Стиль важнее индивидуальности. Это закон жанра.
Мне не хочется здесь разбирать стилистику желтой прессы, но она тоже не блещет индивидуализмом. Вообще сейчас мы говорим не о журналистике, а о художественной литературе.
Какое значение имеет для нашей задачи публицистический стиль?
В первую очередь, именно этот стиль довольно близко смыкается со стилем межавторского проекта. Между ними действительно много общего: главенство жанра над индивидуальностью пишущего, допустимость и зачастую даже желательность штампа, нарочитое упрощение в подаче героев, их мотиваций и поступков. В публицистике пламенный журналист как бы вещает от лица миллионов, ну — тысяч «простых граждан». В межавторском проекте автор тоже не вполне от себя пишет, он ведь вещает от лица коллектива авторов и фанатов проекта. Мы, создатели и любители Конана, несть нам числа, поведаем тебе, о читатель, как прекрасен, необуздан и дик киммериец-варвар!.. Ну и понеслось… Какая-то мера индивидуальности тут допустима, но именно мера — начни кто-нибудь излагать «Конана» языком Набокова, и все, готов покойник: либо Конан умрет, либо Набоков.
Очень сильный эффект, часто юмористический, дает смешение стилей: например, если историю, которая по своему содержанию, по сюжету должна быть рассказана бытовым, просторечным языком, вдруг начинают излагать высоким слогом. Так написано мое «Сказание о великомучениках Тихвиенских»: поездка ролевиков в Тихвин, где их заставили выступать в концерте, который, в свою очередь, был частью чьей-то предвыборной кампании, преподносится в житийном стиле, а самые простые вещи описаны как чудеса (чудо умножения наволочек в общежитии). В фэнтези нередко рассказ о попойке или драке звучит как эпическая поэма. И наоборот, великий поход какого-нибудь полководца, которого мы, вслед за автором, сильно не любим, описывается в сниженных тонах: сражения привели к убыткам, в округе перепортили девок, разбили горшки в тавернах, амуниции и оружия наломали на огромную сумму. Вместо эпической поэмы — репортаж об убытках, присланный из канцелярии.
Инверсия стилей позволяет автору очень отчетливо выразить свое отношение к описанному. Чаще всего это отношение ироническое.
Другой способ — вкрапление слов одного стиля в текст, написанный другим стилем.
Если текст написан нейтрально, то вкрапление стилистически окрашенного слова придает ему окраску родного для данного слова стиля. Это понятно. Если кристалл марганцовки бросить в прозрачную воду, вода станет фиолетовой. Произойдет окраска. Кристалл марганцовки — стилистически окрашенное слово.