Как пал Дийнавир

Одни уходили неохотно, словно ожидали чего-то еще, другие, наоборот, спешили как можно скорее покинуть ритуальный зал. Волшебник взял Дийнастина-старшего за руку. Пальцы у того были мертвено холодными. Отпустив слуг, они с Анекой перенесли больного в его постель. Потрясение было слишком сильным для человека, который еще не успел оправиться от первого удара. Владен пробыл с дядей до полуночи. Дождавшись, пока тот уснул, он собирался пойти к себе, оставив больного на попечение Анеки и двух прислужниц, но старик внезапно очнулся от забытья и схватил его за запястье.

– Что с нами будет завтра? – спросил он требовательным, ясным голосом. – Я знаю, ты можешь заглядывать в будущее. Скажи – Дийнавир падет?

Он как будто забыл о том, что еще несколько часов назад сам отдал Владену приказ не колдовать.

Волшебник прищурился и несколько мгновений пристально смотрел на ровное, высокое пламя светильника у кровати. Желание провидения было сильным, почти непреодолимо сильным… Все искушения, казалось, утроили свою привлекательность и обрели особую вкрадчивую мощь с тех пор, как в лицо Владену брызнула кровь Барухи. Все прошлые барьеры сделались хрупкими, тонкими, прозрачными – и таяли, таяли, высвобождая что-то незнакомое, сладостно опасное, безгранично могучее…

Молодой маг с усилием оторвал взгляд от пламени, посмотрел Треллену в лицо и ответил:

– Я не знаю.

***

Только когда Владен оказался в своей комнате, защищенной невидимым коконом, он позволил себе немного расслабиться.

Он никогда не заглядывал в будущее, и сейчас его мучила неуверенность. По многим признакам нетрудно было догадаться, что Дийнавиру остались считанные часы, что надежды нет. И все-таки возможность чуда в этом мире, постепенно оставляемом богами, еще была велика…

Волшебник развел огонь в небольшом очаге, но даже рядом с пламенем – сильным, почти обжигающим кожу, – его бил озноб. Игра огненных язычков завораживала и будила внутри сладкое ощущение собственной мощи. Владен знал, что может прозревать грядущее, для этого нужно только сделать небольшое усилие. Всего лишь маленькое напряжение духа ради того, чтобы для Дийнавира все закончилось иначе… Волшебник чувствовал, как его сердце, набухнув, стучится о ребра, словно цыпленок, рвущийся наружу сквозь твердую скорлупу. Его желание жить и подарить жизнь другим не требовало помощи, оно только просило: не мешай, не препятствуй мне – этого будет достаточно! Он глубоко вздохнул и уступил.

Это было странное и чудесное превращение, сходное, наверное, с обретением крыльев. Все вокруг изменялось, становясь понятнее, складываясь в формулы и знаки, которых он никогда не знал, да и не мог знать, потому что магия, в которую его прежде посвящали, несла в себе слишком много запретов, и они, словно путы, сковывали свободу исследования и творчества. Запрет на тайное нападение, запрет на вмешательство в чужую душу, запрет на внушение другим низменных желаний, запрет на кровь…

Кровь!

Владен отпрянул от очага, стряхивая наваждение. Он почти разглядел в глубине пламени стены своего дома, освещенные рассветным солнцем завтрашнего дня. И услышал обрывок знакомого уже смеха, такого переливчатого, манящего – и одновременно опасного… Волшебник поднялся и прошелся по комнате.

Что значат запреты, когда на карту поставлена жизнь твоих близких, судьба целой страны, неприкосновенность родительского дома? Для чего ему дана сила, если он не может ничего изменить? Севернее перевала, у подножия гор, лежит Гарселин, цветущая долина, которой суждено стать пепелищем, если Дийнавир падет… Сотни спаленных жилищ, тысячи загубленных жизней…

Молодой маг встал спиной к очагу, грея зябнущую спину. В его мыслях было много горечи, намного больше, чем он мог вынести.

Последний маг Сумерек…

Миг его искушения абсолютной властью, совпал с приездом в Дийнавир, и это, конечно, было неслучайно. Владен к тому времени уже стоял на грани этого испытания и рассчитывал, что в страшные, хотя и необходимые для достижения зрелости часы рядом с ним будет его учитель, а вокруг – поющие рощи Куллиненвира. Но чужие козни привели его в Дом на Перевале, пролитая кровь приблизила испытание, и единственным наставником и поводырем среди наступившего хаоса для него оказался смертельный враг. Это была жестокая забава, как раз в духе магии Ночи. Надо признать, Аарету и его мрачному Владыке очень многое удалось. Владен ехал сюда, чтобы взглянуть в глаза Камана Браса – а встретил взгляд Темного Бога…

Волшебник не смог сдержать стона. Его собственное могущество так долго закрывало ему глаза плотной пеленой непонимания! Все, что раньше виделось ему одним, теперь представало совсем в другом свете. Один из сильнейших магов Гарселина, будущий глава ордена Сумерек. Слепая фигурка в чужой зловещей игре. Сыграна ли его партия до конца или ему предназначено еще что-то?

Раздался тихий стук, больше похожий на царапанье. В нем не было угрозы. Владен шагнул к двери, открыл. За ней стоял мальчик – Дамат, сын Барухи, – и протягивал ему что-то, завернутое в чистый льняной платок.