Как не умереть в одиночестве

Он кое-как добрался до кровати и теперь сидел на полу, голый, без сил. Словно только что очнулся от сна, невероятно похожего на реальность. Перед глазами вдруг поплыли алые разводы, клубящиеся в прозрачной воде, и Эндрю пришлось свободной рукой ухватиться за собственные колени, чтобы избавиться от чувства, что он куда-то падает. Он еще здесь? Это все настоящее?

– Я дома, – произнес он глухо.

– Ты болен?

– Нет, – ответил он. – Не то чтобы.

– Ладно. Тогда что происходит?

– Хмм, ну, похоже, я пытался себя убить.

Наступила пауза.

– Скажи еще раз.

Встретились в пабе. Пэгги хотела отвезти Эндрю в больницу, но он отказался. Вскоре должны были нахлынуть выпивохи, идущие с работы в пятницу, но пока заведение пустовало, и за стойкой сидел и болтал с явно скучающей барменшей всего один посетитель.

Выбрав столик, Эндрю медленно опустился на стул и сложил руки на груди. Он вдруг почувствовал себя необычайно хрупким, словно кости изготовили из гнилого дерева. Через мгновение, налегая на дверь плечом, ворвалась Пегги и, поспешив к Эндрю, огорошила объятием, ответить на которое он не мог, потому что его начало трясти.

– Жди здесь, я знаю, что тебе нужно, – велела Пегги.

От стойки она вернулась со стаканом чего-то похожего на молоко.

– Меду у них нет, так что сойдет и это. Не настоящий горячий пунш, но ладно. Когда мы с Имоджен подхватывали простуду, мама давала нам это. Я тогда думала, что это настоящее лекарство, а теперь знаю: она просто хотела, чтобы мы отрубились и дали ей передохнуть.

– Спасибо, – поблагодарил Эндрю, делая глоток согревающего виски, вовсе не показавшийся ему неприятным. Пегги смотрела, как он пьет. Выглядела она встревоженной, не знала, куда деть руки, то и дело крутила сережки – прелестные голубые шарики, похожие на слезинки. Эндрю сидел напротив, застыв и ощущая странную отстраненность.

– Итак, – произнесла Пегги. – Значит, ты сказал по телефону про это… ну, сам знаешь…

– Самоубийство? – подсказал Эндрю.

– Вот. Точно. Ты… Я думаю, что задам глупый вопрос, но… Ты в порядке?

Эндрю обдумал ответ.

– Да, – ответил он. – Хотя, кажется, чувствую себя… словно на самом деле умер.

Пегги взглянула на его стакан.

– Что ж, ладно, но я все-таки думаю, что нам с тобой нужно поехать в больницу, – сказала она, взяв Эндрю за руку.

– Нет, – твердо ответил он. Прикосновение вывело его из оцепенения. – В этом действительно нет необходимости. Я себя не поранил, а сейчас и чувствую себя лучше. Помогает. – Он сделал еще глоток виски и закашлялся, сжав кулаки так, что костяшки пальцев побелели.

– Хорошо, – с сомнением сказала Пегги. – Ладно, давай посмотрим, как ты себя после этого будешь чувствовать.

Дверь распахнулась, и в паб ввалились четверо шумных мужчин в костюмах и галстуках; они сразу устремились к стойке. Прежний посетитель допил свое пиво, сунул газету под мышку и ушел.

Пегги наблюдала, как Эндрю пьет виски, но потом словно вспомнила, что перед ней самой стоит кружка пива, и сделала два больших глотка. Наклонившись вперед, она тихо спросила:

– Что произошло?

Эндрю вздрогнул, и Пегги взяла его за руку.

– Все нормально, тебе не нужно вдаваться в детали, я просто пытаюсь понять, почему ты… хотел сделать это. Где были Диана и дети?

Эндрю попробовал подыскать ответ, и нейронные связи мгновенно перегрелись. На ум, однако, ничего не пришло. Не в этот раз. Он грустно улыбнулся. Не в этот раз. В этот раз он расскажет правду. Глубоко вздохнув, он постарался собраться и задавить в себе ту часть, которая отчаянно сопротивлялась его намерению.

– Что? Что произошло? – настаивала Пегги, тревожась все сильнее. – С ними все в порядке?

Эндрю заговорил, запинаясь и каждые несколько секунд делая паузы:

– Ты… ты врала когда-нибудь так сильно, что потом ощущала, что обратного пути нет… что ты… что тебе остается только одно: притворяться дальше?

Пегги спокойно взглянула на него.

– Однажды я сказала свекрови, что перекрестила ящики с рассадой, хотя не делала этого. Потом все Рождество чувствовала себя неуютно… но это же не то, о чем ты спрашиваешь?

Эндрю медленно покачал головой, и слова полились из него так, что он не мог остановиться:

– Дианы, Стеф и Дэвида не существует. Все вышло по недоразумению, а потом я продолжал врать, и чем дальше врал, тем труднее было сказать правду.

По лицу Пегги было видно, что ее мысли и чувства смешались.

– Не думаю, что я тебя правильно поняла, – выдавила она.

Эндрю прикусил губу. Откуда-то взялось нелепое ощущение, что он сейчас расхохочется.

– Мне просто хотелось быть как все, – пояснил он. – Началось с мелочи, а потом, – он коротко и визгливо хохотнул, – вышло из-под контроля.

Пегги потрясенно смотрела на него. Она доигралась с одной из своих сережек – та выскользнула из уха и запрыгала по столу, как замерзшая на лету маленькая голубая слезинка.