Как не умереть в одиночестве

«Не знаю. Может быть, я слишком завяз в привычках, но может быть, и нет! Так или иначе, давай-ка лучше вернемся к нашим поездам, а? Хотя за помощь спасибо. Откровенничать и раскрываться, как случилось сегодня, это не мое. Чувствую себя не в своей тарелке, как будто иду на толчок, не сняв пальто». – Эндрю перечитал сообщение и, прежде чем отправить, убрал последнее предложение.

TinkerAl: «Ладно, приятель, дай нам знать, что у тебя с этим получится!»

BroadGaugeJim: «Обязательно!»

BamBam67: «Непременно».

Решительно вознамерившись выйти из зоны комфорта, чтобы стать частью мира Пегги, Эндрю прекрасно понимал, что в дружбе честность есть данность, и, с точки зрения Пегги, он – счастливый супруг и отец двоих детей, человек, живущий в относительном достатке. Некоторое время он рассматривал вариант, при котором Диана сбежала в Австралию с инструктором по серфингу и детьми. Но даже если бы ему удалось убедить Пегги, что тема эта слишком болезненна, чтобы ее обсуждать, он никогда, даже через десять лет, не смог бы показать ей фотографии детей и объяснить, почему за все годы так и не выбрался навестить их.

Попытка скрепить дружбу началась с неудачного старта. Всю вторую половину вторника Эндрю разбирался со списком контактов из старенькой «Нокии», обнаруженной при осмотре дома. Из всех тех, кому он позвонил, не ответил никто. Набираясь смелости потревожить некоего Большого База, Эндрю решил сочинить забавное, как ему хотелось надеяться, электронное письмишко Пегги. Ввернув парочку шуток из категории «для своих» и приняв легкий, грубовато-приятельский тон, он предложил в конце сбежать из офиса в паб – «к чертям и прямо сейчас!».

Такого сильнейшего сожаления, которое он испытал сразу после того, как нажал кнопку «отправить», Эндрю еще не испытывал. Он даже подумал, что, может быть, успеет найти молоток, чтобы разгромить электрощиток и оставить здание без света или изуродовать собственное лицо, когда получил ответ от Пегги.

«Ха, да».

Ох.

Вслед за первым прилетело второе сообщение. Ну вот, наконец-то она увидела, какой он умный и каким может быть весельчаком.

«Между прочим, я все же отследила судебного исполнителя по завещанию того типа, что умер на Фенам-стрит. Как по-твоему, фразу «Я не хочу иметь ничего общего с этим ублюдком» можно считать «формальным прекращением обязательств»?»

Не все оказалось так просто, как представлялось поначалу. Эндрю понимал, что нужно запастись терпением, но что, если Пегги вдруг по какой-то причине решит, что с нее хватит, уйдет с работы и уедет? Что еще хуже, с каждым днем он все яснее сознавал, какое значение приобретает Пегги в его жизни. И вместе с этим осознанием его собственное поведение становилось все более нелепым и смешным. Как, черт возьми, можно стать человеком, с которым Пегги захочется проводить время, когда, затягивая бессмысленный разговор об артишоках, он едва не довел себя до состояния паники размышлением о том, почему ее левый глаз привлекает его больше, чем правый.

А ведь на самом деле все, что нужно было сделать, это осведомиться – как бы невзначай! – не хочет ли Пегги встретиться с ним вне работы. Если нет – ну и ладно. Тогда ситуация прояснится – коллеги, товарищи и дальше ни-ни – и на этом будет поставлена точка. Значит, нужно одно: спокойно, уверенно и без экивоков спросить, не желает ли Пегги – и, конечно, даже хорошо, если не желает – организовать что-то этакое как-нибудь вечерком или в выходные.

По зрелом размышлении шоу винтажных моделей поездов «Бекенэм энд Уэст-Уикем» стало бы, возможно, весьма амбициозным гамбитом, но более приемлемым выглядело предложение выпить или, скажем, пообедать. А чтобы, поддавшись слабости, не пойти на попятный, Эндрю установил для себя дедлайн – четверг на этой неделе, вполне подходящий день, ничем не хуже других, чтобы в конце его обратиться к Пегги с предложением.

А еще Эндрю допускал – правда, с большими-большими оговорками, – что может и передумать.

Разумеется, к полудню четверга он так ни о чем ее и не спросил. По прошествии времени Эндрю, наверно, решил бы, что отсрочка на день-другой ничего не решает, и конечно, первый ход предпочтительнее не делать, занимаясь уборкой в доме покойника, но тогда вопрос стоял иначе: сейчас или никогда.