Как не умереть в одиночестве

В квартире этажом ниже негромко напевала соседка. Появилась она относительно недавно, несколько месяцев назад, после того как съехали предыдущие жильцы. Это была молодая пара, обоим по двадцать с небольшим, оба привлекательные – с четко вылепленными скулами и загорелыми красивыми руками. Весь их внешний вид, сам по себе доставлявший эстетическое удовольствие, подразумевал, что никогда в жизни им не приходилось ни за что и ни перед кем извиняться. Пересекаясь с ними в вестибюле, Эндрю усилием воли заставлял себя поднимать глаза и бросать короткое приветствие, но соседи так ни разу и не потрудились ответить. Факт появления новой соседки зарегистрировался у него в голове только после того, как он услышал отчетливое гудение. Увидеть саму соседку Эндрю пока не довелось, но ее запах он каким-то странным образом уловил. По крайней мере, уловил запах парфюма, настолько сильный, что он долго висел в вестибюле. Эндрю пытался создать ее воображаемый портрет, но результатом его попыток стал лишь гладкий, лишенный характерных черт овал на месте лица.

На столешнице замигал телефон. Эндрю увидел высветившееся на экране имя сестры, и настроение тут же упало. Дата в уголке свидетельствовала о том, что сегодня 31 марта. Он должен был это предвидеть. Разумеется, Сэлли заглянула в календарь, обнаружила красный кружок вокруг числа «31» и тихонько выругалась, вспомнив про обязательный квартальный звонок.

Подкрепившись глотком воды, Эндрю снял трубку.

– Алло.

– Привет, – сказала Сэлли.

Пауза.

– Ну. Ты как, братишка? Все клево?

«Господи, почему она разговаривает так, будто мы все еще подростки?»

– Да, как обычно. А ты?

– Не жалуюсь, чувак. Мы с Карлом отчаливаем в йога-ретрит на ближайший уик-энд. Ему это на пользу – узнает методику преподавания.

Карл. Муж Сэлли. Обычное занятие – поглощение протеиновых шейков и добровольное поднятие и опускание тяжестей.

– Звучит… интересно, – отозвался Эндрю и затем, после короткого молчания, ясно дающего понять, что пора переходить к делам более насущным, добавил: – Как твои тесты?

Сэлли вздохнула.

– Сдала еще кучу в прошлом месяце. Результаты неокончательные, а это значит, что, по существу, ни хрена не знают. Но чувствую я себя лучше. А еще они думают, что дело, может быть, не в сердце, так что по папиным стопам я, наверно, не пойду и без предупреждения не откинусь. В общем, несут обычную чушь. Да ты и сам знаешь. Побольше упражнений, поменьше жидкости и все в том же духе.

– Это хорошо, что они не проявляют ненужной озабоченности. – Эндрю подумал, что если бы Сэлли не разговаривала с ним как подросток, то и он не разговаривал бы с ней как Оксфордский дон. Столько лет прошло, а они до сих пор словно чужие. И список обсуждаемых тем – проще некуда. Работа. Здоровье. Семья (точнее, Карл, единственный, кто подходил под определение «член семьи»). Вот только в этот раз Сэлли решила прибегнуть к уловке.

– В общем, я тут подумала… может, встретимся как-нибудь в ближайшее время? Как-никак, пять лет уже.

Семь, мысленно поправил ее Эндрю. Последний раз они виделись на похоронах дяди Дэйва, в крематории напротив «СнэппиСнэпс» в Банбери. «И ты была под кайфом». С другой стороны, надо признать, Эндрю ведь тоже не забрасывал Сэлли приглашениями встретиться.

– Это… было бы неплохо. Если, конечно, ты сможешь найти время. Может, встретились бы где-нибудь… чтобы и тебе удобно…

– Да, братишка. Было бы клево. Только мы ведь переехали, не забыл? Мы теперь в Ньюквее. У Карла тут бизнес, помнишь? Так что надо подумать, где теперь удобно. Хотя… я собираюсь в Лондон в мае, хочу проведать подругу. Может, там?

– Да. Хоршо. Дай знать, когда соберешься.

Эндрю огляделся и прикусил губу. За те двадцать лет, что прошли после его переезда сюда, здесь ничего не изменилось. Соответственно, и жилое пространство выглядело не столько запущенным, сколько убитым. В замаскированном под кухню уголке, там, где потолок встречается со стеной, темнело непонятное пятно. Интерьер составляли изрядно разбитая серая софа, потертый ковер на полу и желтовато-коричневые обои, которым полагалось навевать осенние мотивы, но которые наводили на мысли о диетическом печенье. Чем сильнее блекли обои, тем меньше оставалось шансов на то, что Эндрю предпримет какие-то меры. Со стыдом за состояние жилища мог сравниться только ужас перед заменой обоев на новые или необходимостью жить где-то еще. Одинокое существование имело, по крайней мере, одно преимущество: никто не осуждал Эндрю за образ жизни.

Вспомнив кое-что, о чем упоминала Сэлли, когда они встречались в последний раз, Эндрю решил сменить тему.

– Как у тебя дела с той… твоей?..

До него донесся легкий, звонкий смех, а потом вдох – Сэлли затянулась сигаретой.

– С моей?..

– Ну, с которой ты собиралась встретиться. Поговорить. Обсудить.

– Ты про моего терапевта?

– Да.