Как не ошибаться. Сила математического мышления

Тогда мне лучше поспешить и обратить ваше внимание на следующее: на самом деле гипотеза, что все мы компьютерные модели{154}, нравится мне не больше, чем аргумент Пейли о существовании Бога. Напротив, у меня возникло неприятное ощущение, будто эти аргументы свидетельствуют, что мы достигли предела количественного мышления. Мы привыкли выражать свою неуверенность в отношении чего-то в виде числа. Порой в этом даже есть свой смысл. Когда метеоролог говорит в вечерних новостях: «Завтра будет дождь с вероятностью 20 %», – это означает, что из всего множества прошедших дней с условиями, напоминающими текущие условия, в 20 % случаев на следующий день были дожди. Но что мы можем иметь в виду под фразой: «Вселенную создал Бог с вероятностью 20 %»? Это не может означать, что Бог создал одну вселенную из пяти, а остальные возникли сами по себе. Дело в том, что я так и не нашел метод, который показался бы мне вполне подходящим для присвоения числовых значений нашей неопределенности в отношении важнейших вопросов такого рода. Как бы я ни любил числа, я считаю, что люди должны придерживаться какого-то из принципов: «Я не верю в Бога», «Я верю в Бога» или просто: «Я не уверен». Как бы я ни любил байесовский вывод, я считаю, что людям лучше обретать веру (или отбрасывать ее), не прибегая к числам. В этом деле математика хранит молчание.

Если не верите мне, поверьте Блезу Паскалю, математику и философу, написавшему в XVII столетии:

Бог или есть, или Его нет; но на какую сторону мы склонимся? Разум тут ничего определить не может[162].

Но это еще не все. Паскаль много что успел сказать в своих «Мыслях» (Pensées). В следующей главе мы обратимся и к его труду и его размышлениям по этому вопросу. Но сначала поговорим о лотерее.

Часть III Ожидание

Студенты MIT обыгрывают лотерею штата Массачусетс

Как разбогател Вольтер

Геометрия флорентийской картины

Передача сообщений, исправляющих самих себя

Разница между Грэгом Мэнкью и Фран Лебовиц

«Извините, вы сказали “bofoc” или “bofog?”»

Салонные игры во Франции XVIII столетия

Где пересекаются параллельные прямые

Еще одна причина известности Дэниела Эллсберга

Почему не мешало бы чаще опаздывать на самолеты

Глава одиннадцатая На что рассчитывать, если вы надеетесь выиграть в лотерею

Следует ли играть в лотерею?

Благоразумным принято считать ответ «нет». Старый афоризм говорит нам, что лотереи – это «налог на глупость», обеспечивающий правительству доход за счет людей, введенных в заблуждение настолько, что они готовы покупать лотерейные билеты. Если воспринимать лотерею как налог, то можно понять, почему лотереи так популярны среди государственных казначейств. Сколько еще налогов люди готовы выплачивать, стоя в очередях у лотерейных терминалов?

Притягательность лотерей – явление далеко не новое. Эта практика началась еще в XVII столетии в Генуе, где лотерея появилась случайно как следствие избирательной системы{155}. Один раз в шесть месяцев в Генуе избирали двух членов Малого совета. Вместо того чтобы проводить выборы, избрание членов совета осуществлялось посредством жеребьевки, когда из кипы бумажек с именами ста двадцати советников вытягивались две полоски. Вскоре городские любители азартных игр стали заключать пари с высокими ставками на результаты избрания членов совета. Эти пари приобрели такую популярность, что игроков начала раздражать вынужденная необходимость ждать дня выборов, чтобы сыграть в эту притягательную азартную игру. Они быстро поняли: чтобы вытягивать полоски бумаги из кучи таких полосок, в выборах вообще нет необходимости. Имена политиков заменили числами, и в 1700 году в Генуе уже действовала лотерея, которая показалась бы очень знакомой тем, кто играет в современную американскую лотерею Powerball. Игроки пытались угадать пять случайно выпавших номеров, причем чем больше чисел игрок угадывал, тем больше был его выигрыш.

Лотереи быстро распространились по всей Европе, а оттуда попали в Северную Америку. Во время Войны за независимость как континентальный Конгресс, так и правительства штатов организовывали лотереи для финансирования борьбы с британцами. В Гарварде в 1794 и 1810 годах (во времена, когда фонд финансирования университета еще не исчислялся в девятизначных цифрах) были проведены лотереи для сбора средств на строительство двух новых университетских зданий{156}. (Эти здания до сих пор используются в качестве общежитий для первокурсников.)