Как не надо писать. От пролога до кульминации

Редактирование и писательство — принципиально разные профессии. Роднит их только работа с текстом и то, что хороших редакторов тоже мало. Писатель пишет свою собственную книгу, а редактору поручают оптимизировать чужую рукопись, которую выбрал издатель. В редком случае редактор способен поделиться опытом улучшения хорошей книги: это единственное, чем может быть привлекателен такой коуч.

К тому же неизвестно, какие бестселлеры прошли через руки редактора из рекламы. Тригонометрические таблицы Брадиса? Инструкции по гаданию на картах Таро? Одноразовые детективы, написанные командой «литературных негров»? Локализованные для России заграничные комиксы?

На свою беду жертвы коучинга не понимают смысла рекламных откровений. Как и литературные коучи не понимают того, что пишут, и выдают себя собственной рекламой.

Кто может стать наставником?

Профессионал.

Не коуч, рассуждающий о чужом писательском успехе, а профессиональный писатель, который сам добился успеха и способен поделиться этим опытом.

Неуютной зимой 1921 года, когда на юге и востоке России ещё громыхала Гражданская война, в Петрограде приступила к занятиям литературная группа «Серапионовы братья». Строгий отбор из множества желающих прошли всего человек десять, среди которых — Михаил Зощенко, Вениамин Каверин, Константин Федин, Всеволод Ивáнов, Николай Тихонов…

Наставниками начинающих авторов стали успешные профессионалы: Евгений Замятин, Виктор Шкловский, Николай Гумилёв, Корней Чуковский и даже вездесущий Максим Горький, который до эмиграции выкраивал время на «братьев». Это он первым сказал про Зощенко: «Такого соотношения иронии и лирики я не знаю ни у кого!»

Виктор Шкловский сформулировал тогда, пожалуй, главную заповедь наставничества: не учить писать, а рассказывать, что такое литература.

В 1927 году он изложил свою позицию в статье «О писателе», опубликованной журналом Владимира Маяковского «Новый ЛЕФ»:

⊲ Положение современного писателя труднее положения писателя прежних времён, потому что старые писатели фактически учились друг у друга. Горький учился у Короленко и очень внимательно учился у Чехова, Мопассан учился у Флобера.

Нашим же современникам учиться не у кого, <…> поэтому они не учатся часто, а подражают и хотят написать такую вещь, какая была написана прежде, но только про своё. Это неправильно.

Шкловский говорит об уже упомянутой «ошибке выжившего» — напрасных стараниях пройти к успеху чужим путём, как учат на коучинге, — и объясняет, почему они напрасны:

⊲ Каждое произведение пишется один раз, и все произведения большие, как «Мёртвые души», «Война и мир», «Братья Карамазовы», все они написаны неправильно, не так, как писалось прежде. Они были написаны по другим заданиям, чем те, которые были заданы старым писателям. Эти задания давно прошли, и умерли люди, которые обслуживались этими заданиями, а вещи остались, и то, что было жалобой на современников, обвинением их, как в «Божественной комедии» Данте или в «Бесах» Достоевского, стало литературным произведением, которое могут читать люди совершенно не заинтересованные в отношениях, создавших вещь.

Маяковский — выдающийся мастер! — тоже занялся преподаванием и написал в 1926 году замечательную брошюру «Как делать стихи» об основах своего курса. Беда в том, что он пошёл путём коучинга и учил всех желающих, как надо писать, поэтому ни один из его учеников не добился успеха…

…зато «Серапионовы братья» внимательно слушали своих наставников-антикоучей, и ждать результатов пришлось недолго.

Михаил Зощенко вскоре стал автором неподражаемых рассказов, тягаться с которыми в популярности могли разве что фельетоны Михаила Булгакова. Эти рассказы до сих пор звучат со сцены, и цитаты из них на слуху: «Спи скорей, твоя подушка нужна другому», «Ничего я на это не сказал, только говорю…», «Что за шум, а драки нет?», «Кто больше спёр, тот и царь»…