"Как на наши именины..."

Бабушка протёрла свои пальцы и кончики пинцета ваткой с эфиром. По всей кухне разнёсся неприятный запах.

— Ну — давай…

Коля подошёл, трясясь всем телом, боязливо отнял ладони ото рта. Но как только бабушка поднесла пинцетом комок ваты, чтобы подсушить язык, посмотреть, что там делается, Коля снова завопил.

— Высунь язык. Побольше! Вот так… — бабушка цапнула левой рукой за кончик языка, а правой пинцетом — р-раз! — вырвала иголку-колючку.— Вот, полюбуйтесь трофеем,— показала она занозу сантиметра два длиной, стряхнула на стол.— Два! — поймала ещё обломок — не менее сантиметра.— Пошевели языком — не слышно больше?

Коля поболтал языком: «Нету!»

— Я обрезал иголки ножницами… Все, кажется, обрезал, а они… — всхлипнул он последний раз, успокаиваясь.

— Сам себя наказал. Надо ещё ранки чем-нибудь прижечь. Выбирай — йод, эфир, одеколон?

— Ничем не хочу! — Коля снова рванул к двери. Но Толя на страже стоял бдительно: замахал, как боксёр, руками, отражая атаку.

— Одеколоном лучше! Соглашайся! — подсказал он.— Вкусно будет изо рта пахнуть.

Коля согласился.

Толя отпустил дверь и выбежал из кухни. В серванте нашёл папин пульверизатор. Папа, когда побреется, шипит себе на щёки, на подбородок одеколоном, жмурится и крякает от удовольствия.

Коля тоже зажмурился изо всех сил, высунул язык. Ш-ш-ш-ш-ш! Ш-ш-ш-ш-ш! — обеими руками даванул Толя резиновую грушу, и Коле в рот полетело облако брызг.

— А-а-а-а! — зажал тот руками рот, побежал, пританцовывая, в спальню.

Толя не мог больше удержаться, захохотал. Достаётся бедному Коле за жадность!

Бабушка улыбалась и делала ещё одну операцию — кактусу! Горбушку-верхушку ровненько подрезала ланцетом.

— Принеси тот, раздавленный,— попросила она Толю.

Он побежал в комнату, сгрёб на бумажку все кусочки. Самый крупный оказался с корешками.

— Из двух кактусов сделаем один,— сказала бабушка и помакала в эфир ланцет. Раз! — и отхватила им всё раздавленное, остался ровный кусочек с корешками — сантиметра два. Потом заглянула в аптечку, висящую на стенке, сняла с какого-то пузырька с лекарством чёрную резинку-зажималку. Такую резинку Толя видел на »хвостике» у Таньки.

Бабушка сложила срезами оба подготовленных куска кактусов, надела резинку, чтобы прижать их сильнее.

— Вот так… Приживётся или нет? Никогда ещё не прививала кактус на подвой, который не растёт, а валяется вырванный,

Пошли из кухни. Бабушка снова начала заворачивать в бумажки кактусят без вазончиков, распределять их по полочкам и ячейкам в чемодане.

— Дня через два некоторых посадим, а некоторых будем укоренять. Наделаем земляных смесей… А кубики мне отдадите? Под вазончики… Вы уже большие мальчики, стыдно вам с ними играть.

— Отдадим! — пообещал Толя. А Коля или не услышал, или нарочно промолчал. Он уже смотреть не мог на эти кактусы.

А потом бабушка рассматривала свои пальцы и пинцетом выщипывала колючки и глохидии. Глохидии — это такие микроскопические тоненькие колючки с крючочками на концах. Растут они пучками, легко обрываются. А колются сильно, глубоко поражают кожу.

Вынимала их бабушка и ни разу не ойкнула.

ЦВЕТНЫЕ СНЫ

Ребятам показалось, что в спальне кто-то бродит. Потом почудились слова:

Приплыла к нему рыбка, спросила:

«Чего тебе надобно, старче?»

Они ничего не желали, вернее — только одного: спать, спать! Они наперехват старались досмотреть утренние сны.