Как ко мне сватался Ветер

— Горюшко, ну где ты там?

— Видом залюбовалась, — процедила я, скрывая одышку.

— Сюды ходи, тут виды всяко лучше!

На небольшом выступе за валуном, грозящем вот-вот обвалиться и рухнуть в бездну, до краёв наполненную периной из облаков, нас уже ждал старик Лайко. Заметив меня, он смутился и лезть к Рее с поцелуями перестал, но та, впрочем, всё так же по-хозяйски держала его под руку.

— Гляди, милка! — скомандовала старуха. — Нябось прежде такого не видала!

Закаты я видала и прежде. Нет, бесспорно, этот был очень красив. Солнце таяло багрянцем на снежную вершину и растекалось по ней медовыми подтёками. Холод между тем начал заползать под платье и колоть разгорячённое прогулкой тело. Я вежливо кивнула, мол, да, красиво, и простучала зубами нечто невразумительное, пожалев, что послушалась и не накинула сверху плащ.

И тогда случилось чудо.

Облака вскипели и поднялись, затопив и выступ, и нас вместе с ним. И только рыжая вершина виднелась сквозь дымку. Вопреки всем правилам она не светлела, а, напротив, становилась ярче, точно на горе разгоралось пламя. А когда солнце окончательно скрылось, вспыхнула, как сухой мох. Но не задымила, не сгорела и не осыпалась, а вытянулась длинной полосой в нашу сторону и паутинкой уцепилась за край скалы.

— Ну чаго тарищисси? Поспешай, поспешай! — скомандовала Рея, первой подходя к узенькой тропке, сотканной из заката.

Когда она ступила на неё, я вскрикнула, а Лайко захихикал своим лающим сухим смехом.

— Ить, молодёжь! — прокомментировал он, следуя за старухой. — Ну ходи, что ты? А то солнце сядет, так новая тропка до рассвета не явится!

Наблюдая за тем, как по щиколотку тонут стопы стариков в пламени дорожки, я серьёзно усомнилась, что хочу посетить праздник. Но Рея и Лайко шли бесстрашно, а силуэты их всё сильнее размазывались облачной дымкой. И я тоже решилась.

Стоило, конечно, ощупать мостик, проверить на прочность, потыкать хоть какой палочкой… Но я, зажмурившись, прыгнула прямо на него: будь что будет!

Ох! Ровно в горячий кисель нырнула!

Тепло пробрало от босых ступней до самой макушки, под ногами точно оказалась мягчайшая трава и хотелось бежать, бежать, бежать по ней! Я неосторожно глянула вниз, вспомнив, что нахожусь над обрывом, но плотная пена облаков обступила со всех сторон: вытяни руку — кончиков пальцев не видно. Только рыжая тропка мерцает. И я двинулась, ориентируясь на затихающие голоса стариков впереди.

И, чем дальше шла, тем отчётливее понимала, что мертвенная тишина гор сменяется гудением, какое можно услышать на лугу жарким летним днём. Гудение уступило место свисту, тот — чириканью, а ему на смену пришла… музыка! Звуки смешивались в единую трель, и та становилась песней — гимном жизни и теплу, такому редкому и такому желанному здесь, у заснеженных исполинов. Я ускорилась, надеясь застать невидимых музыкантов, и звуки стали громче, веселее, словно заманивали в танец.

А потом ночь и правда позеленела. Зелень вилась по закатной тропке, невесть когда успев захватить её в плен, поднималась по голым камням, росла прямо из них и расстилалась скатертью на равнине, укрытой туманом. Только избранные, те, кто знает про волшебный мост, те, кого пригласили, могли попасть сюда. И вот я оказалась среди них.

Среди странных существ, похожих не то на диких животных, не то на ожившие цветы, не то на людей в причудливых костюмах. Листья росли прямо из их пальцев, из длинных ушей, из ноздрей и глаз, из масок, словно пустивших корни в лица танцующих.

Я робко ступила на поляну. Спрятанная в чаше горы, она зеленела ярким островком, а поднимешь голову — повсюду снег. Да не просто снег! Я пискнула, осознав страшное: сверху-вниз, с камней за танцующими наблюдали снежные великаны. Неповоротливые и огромные, они дышали так медленно, что с трудом удавалось уловить, как вздымаются их груди. Но теперь я ясно видела и улыбающиеся рты, и согнутые колени, и руки, сомкнутые в недвижимом хороводе.

Кабы не баба Рея, я развернулась бы и бросилась обратно по тропинке, уже начавшей таять, как льдинка по весне. Но старуха, успевшая разжиться где-то зелёными масками, поймала меня за юбку.

— Горюшко, шо ты? Испужалась?

Я отрицательно замотала головой, хотя весь мой вид не оставлял сомнений: не просто испугалась, а пришла в ужас!

— А ты нябось думала, Ветер в горах токмо в потолок плюёть? А во табе! — В мой нос уткнулась старушечья фига. — Господин наш не погулять вышел! Он слядить, чтобы жители гор с Предгорскими не пересекались! Испокон веков Ветры за тем следять!

Жители гор… Значит, засмотревшись на сверкающий под солнцем снег, я не просто оступилась, а заметила кого-то из ледяных великанов! Высоко над нами один из них тяжело вздохнул, а на макушки осыпались снежинки.

К нам поспешил старый Лайко. Он заботливо отряхнул снег с рубашки любимой и опустил на глаза зелёную маску, похожую на те, что носили плясуны.

— Чаго вштали? — прошепелявил он, притопывая. — Ляшы точить явились али прашновать? Ать!