Как католическая церковь создала западную цивилизацию

Каковы бы ни были практические трудности, возникающие в ходе применения международного права, эта идея, первоначально возникшая в ходе философской дискуссии о последствиях открытия Америки, имеет очень важное значение. Из нее следует, что отдельно взятое государство в моральном отношении не является замкнутой вселенной и его действия должны быть ограничены базовыми принципами, к которым пришли по взаимному соглашению цивилизованные народы. Иначе говоря, государство не обладает моральной автономией.

В начале XVI века Николо Макиавелли в небольшой работе «Государь» (1513) предсказал появление государства современного типа. С его точки зрения, государство как раз является автономным в моральном отношении институтом, и его действия, направленные на самосохранение, не могут быть предметом оценки в соответствии с внешним по отношению к нему критерием, например на основе папских предписаний, какого-либо морального принципа или свода принципов. Неудивительно, что Католическая церковь крайне негативно восприняла политическую философию Макиавелли: именно такие взгляды страстно и убежденно опровергали испанские теологи. С их точки зрения, государство вполне можно судить с точки зрения внешних по отношению к нему самому принципов. Государство, считали они, не должно действовать, исходя из соображений чистой целесообразности или практической пользы, если его действия противоречат принципам морали.

Испанские теологи XVI века подвергли действия своей цивилизации критическому анализу и нашли их неудовлетворительными. Они заявили, что в вопросах естественных прав другие народы равны испанцам и что с политическими образованиями языческих народов следует обращаться также, как христианские государства Европы обращаются друг с другом. То, что католические священники дали западной цивилизации философский инструментарий, позволяющий рассматривать незападные народы в духе равенства, само по себе поразительно. Если рассмотреть эпоху великих географических открытий в соответствии с адекватным пониманием исторических реалий, то мы придем к выводу, что способность испанцев объективно воспринимать чуждые племена и считать аборигенов частью человеческого рода была немалым достижением, особенно на фоне той зашоренности, которая так часто характеризует отношение одного народа к другому.

Невозможно было ожидать, что такая объективность сможет развиться на фундаменте культур американских индейцев. «У индейцев, живших на одной и той же территории или говоривших на языках одной и той же группы, не было даже особого наименования для обозначения своей собственной общности, – пишет профессор истории из Гарварда Сэмюель Эллиот Морисон. – Каждое из племен называло себя словом, обозначавшим нечто вроде „Мы, Народ", а соседей – „варварами", „сукиными детьми" и другими оскорбительными кличками».[303] В качестве контрпримера в голову сразу приходит конфедерация ирокезов, но это как раз свидетельствует о том, что это был исключительный случай. Представление о международном порядке, в рамках которого большие и малые государства, находящиеся на разных уровнях развития цивилизации и культуры, взаимодействуют на основе принципа равенства, не могло вырасти на столь скудной почве узколобого шовинизма. В то же время католическая идея единства человечества послужила фундаментом для рассуждений великих испанских теологов XVI века о том, что отношения между странами должны подчиняться универсальным принципам. Таким образом, если сегодня мы можем критиковать злодеяния испанцев в Новом Свете, то лишь потому, что испанские теологи вложили нам в руки этические инструменты, которые позволяют нам это сделать.

Примерно так же представляет себе уроки взаимодействия европейцев с аборигенами Нового Света перуанский писатель Марио Варгас Льоса: «О. Лас Касас был самым активным из числа тех нонконформистов, которые протестовали против несправедливости по отношению к индейцам. Они боролись против своих соотечественников и против политики своей родной страны во имя моральных принципов, которые для них были выше любых национально-государственных принципов. Эта независимая позиция не могла бы возникнуть в среде инков или других коренных народов Америки. В этих культурах, как и в культурах других великих незападных цивилизаций, отдельный человек не мог усомниться в этичности социального организма, частью которого он был, потому что он существовал исключительно в качестве неотъемлемого элемента этого организма и для него не было возможности отделить мораль от требований государства. Первая в истории культура, оказавшаяся способной к самоанализу и самокритике, культура, разъединившая массу на отдельных индивидов, которые со временем обрели право самостоятельно мыслить и действовать, превратилась в самую сильную цивилизацию мира благодаря тому, что она смогла изобрести прежде невиданный способ бытия – свободу».[304]