Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

По медицинским причинам, обозначенным в «Справочнике» как дебильность, литературные сапёры не способны задуматься о том, что невозможно писать, не задевая чьих-то чувств. Более того, литература обязана задевать чувства, иначе грош ей цена.

Что в итоге?

Ещё одна «ошибка выжившего» из числа не самых очевидных:

№ 76 – верить в то, что можно проскользнуть сквозь цензурное сито, не пользуясь инструментом самоцензуры. Речь не о строгом юридическом значении терминов, а о бытовом понимании цензуры как любых внешних ограничений и самоцензуры как ограничений внутренних.

Не надо писать без самоцензуры: критический анализ собственного текста необходим, но при этом стоит помнить, что любой инструмент способен как принести пользу, так и причинить ущерб.

Не надо писать без учёта когнитивных искажений: знание о систематических ошибках подсознания поможет автору избегать логических ловушек и пользоваться ими для создания сюжетов и персонажей.

Не надо писать с оглядкой на литературных сапёров: самоцензуре необходимо лишь учитывать их существование и болезненную активность.

«Всякое существо рождается для того, чтобы познавать. А не для того, чтобы всем в этом мире понравиться», – пишет Макс Фрай. Каждому автору предстоит решить для себя, как настраивать самоцензуру, – при том, что и цензуры избежать всё равно не удастся…

…и в любом случае самоцензура прокладывает путь редактуре.

О редактуре

Существуют авторы, которые уверены сами и уверяют других, что из-под их пера сразу выходят законченные произведения. Подражать этому и не редактировать написанное – «ошибка выжившего» № 77.

Легендарный модельер Габриэль «Коко» Шанель советовала: «Прежде чем выйти из дома, посмотрите в зеркало и снимите одну вещь».

В литературе одной вещью не отделаться, но в любом случае, прежде чем отдавать своё произведение на суд читателей, стоит прочесть его самому, исправить неудачное и удалить лишнее. «У вас не будет второго случая произвести первое впечатление», – предупреждала та же Шанель. Текст придётся тщательно отредактировать, чтобы впечатление было наилучшим.

«Писать надо пьяным, а редактировать трезвым», – считал Эрнест Хемингуэй. Учитывая особенности биографии нобелевского лауреата, лучше оставить первую часть сентенции без комментариев и обратить внимание на вторую. Редактировать необходимо, причём находясь в наилучшей форме, с незамутнённым сознанием.

Удобно пользоваться рекомендацией романиста Нила Геймана: начинать работу над очередной частью текста с перечитывания и редактирования предыдущих частей. Это позволяет разогнаться, подхватить ритм и слог, прочувствовать стиль и сэкономить время на редактировании законченного текста целиком. Но полностью избавить себя от этой работы не удастся.

Не надо писать, считая первую версию произведения окончательной. Достаточно взглянуть на густые помарки в черновиках Пушкина, Гоголя, Толстого, Достоевского, Булгакова, Набокова и кого угодно ещё, чтобы убедиться в том, насколько придирчиво редактировали мастера едва ли не каждую фразу. Хотя, казалось бы, их опыт и талант позволяли сразу писать набело.

Неужели мастера не делали ошибок в редактуре?

Конечно, делали, как все живые люди. «Без грамматической ошибки я русской речи не люблю», – признавался на такой случай Пушкин.

Читателей Радищева и Крылова коробила «бо́льшая половина»: половины равны и не могут быть ни большей, ни меньшей.

«Из пламя и света рождённое слово» – говорилось в стихотворении Михаила Лермонтова, которое он принёс в журнал «Отечественные записки». Когда главный редактор указал на ошибку «из пламя» вместо «из пламени», Лермонтов не придумал, как её исправить, и хотел разорвать лист. Но стихи редактору так понравились, что он их всё же опубликовал.

«Очаровательная женщина лет двадцати пяти или двадцати шести, темноволосая». Так описал Констанцию Бонасье в романе «Три мушкетёра» Александр Дюма. Но позже она становится девушкой «с белокурыми волосами и нежным цветом лица».

У Фёдора Достоевского в романе «Преступление и наказание» Раскольников видит среди мебели «круглый стол овальной формы». По воспоминаниям сотрудника журнала, писателю сказали об этом, но он распорядился: «Оставьте всё как есть».

Одновременно в том же журнале начали публиковать роман «Война и мир», из-за которого Льва Толстого подняли на смех. Граф – знаток аристократической жизни – свёл персонажей в салоне Анны Шерер. Но эта дама была фрейлиной и по придворному статусу не могла ни держать салон, ни принимать гостей. Дальше читатели обратили внимание, что в июле Лиза Болконская беременна уже месяцев пять-шесть, а рожает лишь в марте, то есть её беременность длится около года. Находились ляпы и в романе «Анна Каренина». Например, в начале романа Долли – старшая сестра, а Натали – младшая, но в пятой части они меняются местами.