Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

В начале 1950-х военная авиация США переходила на реактивную тягу. С ростом скоростей резко возросло и количество несчастных случаев. Порой разбивались больше десятка самолётов в день. Перебирая возможные причины аварий, аналитики выяснили, что стандартные параметры кабины – размер и форма кресла, расстояние до педалей и штурвала, высота ветрового стекла и даже форма шлема – установлены по средним параметрам лётчика ещё в 1926 году и с тех пор не изменялись.

Военные решили обновить усреднённый стандарт, чтобы создать более удобную кабину. Это должно было снизить число аварий в условиях, когда пилоту на огромной скорости надо чувствовать себя комфортно, видеть любой прибор, дотягиваться до любого элемента управления самолётом и мгновенно реагировать на любое изменение ситуации.

Учёные провели крупнейшую антропометрию в истории, собрав данные о четырёх тысячах лётчиков по ста сорока параметрам – от роста и размера ноги до длины большого пальца и расстояния от глаза до уха. Вывели среднее арифметическое значение каждого параметра, составили описание усреднённого пилота и, ориентируясь на него, стали конструировать новую кабину, подходящую для всех.

Физический антрополог Гилберт Дэниелс не согласился с коллегами. Он проверил, сколько участников эксперимента вписываются хотя бы в десять главных параметров усреднённого пилота, и получил ошеломляющий ответ: ни один из четырёх тысяч. Трём из десяти характеристик соответствовали только тридцать пять обмеренных лётчиков.

Из этого Дэниелс сделал два вывода. Первый – усреднённого пилота физически не существует. Второй – кабина, спроектированная в расчёте на усреднённого пилота, в реальности не подходит никому.

Система, построенная на усреднении, бесполезна и опасна.

В отличие от военного дела, где ценой ошибки с усреднением лётчиков стали сотни человеческих жизней, в литературе усреднение читателей не ведёт к таким фатальным последствиям. Поэтому этой ошибке не придают большого значения – и она становится «ошибкой выжившего» № 72. Автор, который пишет с прицелом на несуществующего среднестатистического читателя, физически остаётся в живых, но рискует умереть или не родиться как писатель для читателей реальных.

Благодаря Гилберту Дэниелсу произошло немыслимое для армии. Там поняли, что усреднённый пилот – это бесполезная концепция, отказались от подгонки человека под стандарты системы и стали подгонять систему под человека. Сейчас по всему миру, в любом деле, где особенно важна эффективность и особенно высока цена ошибок, вся экипировка и всё оборудование соответствуют большому диапазону человеческих параметров, а не усреднённому значению.

Об этом стоит помнить и писателям. Среднестатистического читателя не существует.

Комедия Гоголя «Ревизор» пользовалась популярностью не только в России. За рубежом её тоже приняли на ура, поскольку чиновники ловчат и воруют в любой стране мира. Усреднённую Гоголем ситуацию хорошо понимали все. Казалось бы, и усреднённый читатель налицо…

…но в Персии схема дала сбой.

Центральный персонаж при первом же случае обращает благосклонное внимание на дам, попавших в поле зрения, а под конец хвастает приятелю: «И я теперь живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, – думаю, прежде с матушки, потому что, кажется, готова сейчас на все услуги». По персидским законам соблазнителя замужней женщины полагалось казнить без разговоров. Поэтому в переводе жену городничего, у которой возникала интрижка с героем, заменили на вторую дочь.

Усреднённый автор, который пишет по шаблонам коучей для усреднённого читателя, создаёт нечто усреднённое и схематичное. Живому читателю приноровиться к такой схеме так же сложно, как жениху разборчивой невесты в другом произведении Гоголя соответствовать заданным параметрам: «Если бы губы Никанора Ивановича, да приставить к носу Ивана Кузьмича…» – и так далее.

Схема отсекает варианты. А живой читатель индивидуален: он выбирает в тексте то, что близко лично ему. И в любом случае бессмысленно искать нечто среднее между российскими читателями и, например, японскими.

Россия и Япония – совершенно разные страны, где аудитории обладают разной ментальностью. При этом японцы любят Чехова больше, чем остальных российских классиков, и переводят чаще, но не могут по-чеховски кратко перевести название пьесы «Три сестры». В японском языке нет понятия – просто сестра. Место в семейной иерархии обозначается чётко: сестра либо старшая, либо младшая. Наиболее распространённая версия перевода дословно звучит как «Три человека старших и младших сестёр». По той же причине предметом дискуссии остаётся перевод афоризма «Краткость – сестра таланта». Сестра старшая или младшая?

Драматургия Чехова настолько популярна в Японии, что первой премьерой токийского театра «Юракудза» в декабре 1945 года, спустя всего несколько месяцев после атомных бомбардировок и окончания Второй мировой войны, стала постановка пьесы «Вишнёвый сад»…