Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

⊲

В особенности Бунин предостерегал от литературных штампов, всех этих «косых лучей заходящего солнца», «мороз крепчал», «воцарилась тишина», «дождь забарабанил по окну» и прочего…

К числу мелких литературных штампов Бунин также относил, например, привычку ремесленников-беллетристов того времени своего молодого героя непременно называть «студент первого курса», что давало как бы некое жизненное правдоподобие этого молодого человека и даже его внешний вид: «Студент первого курса Иванов вышел из ворот и пошёл по улице», «студент первого курса Сидоров закурил папиросу», «студент первого курса Никаноров почувствовал себя несчастным».

– До смерти надоели все эти литературные студенты первого курса, – говорил Бунин.

Сказанное касается и любителей оставлять в социальных сетях искромётные комментарии вроде «маразм крепчал», и литераторов.

Не надо писать, подчёркивая свою примитивность. В том числе стоит отказаться от штампованных студентов первого курса и не описывать косые лучи заходящего солнца оборотом косые лучи заходящего солнца, потому что тысячи ремесленников уже сделали это тысячи раз.

Неправильное или неаккуратное употребление многозначных слов оставляет неясность. «Вы прослушали сообщение». Без контекста не понять: сообщение пропустили мимо ушей или выслушали.

Безвкусица – род стилистических проблем, которые с трудом поддаются краткой формулировке. Представление о них дают примеры из собственных записей того же Бунина:

⊲

Пьеса А. Вознесенского «Актриса Ларина». Я чуть не заплакал от бессильной злобы. Конец русской литературе! Как и кому теперь докажешь, что этого безграмотного удавить мало! Герой – Бахтин – почему он с такой дворянской фамилией? – называет свою жену Лизухой. «Бахтин, удушливо приближаясь…», «Вы обо мне не тужьте…» (вместо «не тужите») и т. д. О, Боже мой, Боже мой! За что Ты оставил Россию!

Бунин видел прямую связь между безвкусным автором и безвкусицей в его произведениях:

⊲

Не щеголяй в поддёвках, в лаковых голенищах, в шёлковых жаровых косоворотках с малиновыми поясками, не наряжайся под народника вместе с Горьким, Андреевым, Скитальцем, не снимайся с ними в обнимку в разудало-задумчивых позах – помни, кто ты и кто они.

Этот совет гида по стилю, данный Шаляпину больше ста лет назад, пригодится и сейчас. Писатель должен заниматься литературой, а не изображать из себя писателя, подглядывая за медийными персонажами в телевизионных шоу. «Быть, а не казаться», – настаивал Цицерон.

Правда, на портретах писателей Золотого века российской литературы заметна деталь, которая отчасти смягчает это суровое требование. Фёдор Тютчев тщательно выбрит, а писатели помладше, начиная с 1830-х годов, выглядят как участники конкурса бородачей – и неспроста. По воспоминаниям современницы, педагога и мемуаристки Елизаветы Водовозовой, «они не желали походить, как выражались тогда, на ˝чиновалов˝ или ˝чинодралов˝, не хотели носить официального штемпеля». Таким штемпелем стало босое лицо: император Николай Первый обязал бриться чиновников любых гражданских ведомств. Офицерам дозволялись усы.

Борода стала признаком независимости от службы. А поскольку служить пришлось практически всем знаменитостям, сняв мундир, они тут же обзаводились бородой. Так поступили Тургенев, Толстой, Фет, Салтыков-Щедрин, Гончаров, Достоевский и многие другие, кому хотелось не только быть, но и казаться свободным писателем-либералом. Некрасов не служил и мог сразу позволить себе растительность на лице, а Тютчев оставался чиновником до конца дней, поэтому каждое утро начинал с бритья…