Как испортить хороший текст. От кульминации до финала

Профессиональные авторы виртуозно пользуются литературным языком, совершенствуют мастерство, экспериментируют, изобретают новые технические приёмы и придумывают новые слова, когда им не хватает выразительности старых. Это именно эксперименты, а не самоцель: главное в писательстве – смыслы, вложенные в текст, а не лингвистические фокусы и не словесная эквилибристика на потеху толпе.

Не надо писать, делая основную ставку на трюкачество и превращая литературу в цирк – достойный, но совсем другой вид творчества.

Владение литературным языком позволяет мастерам доносить до читателей одну и ту же мысль при помощи разных слов – так, что это не выглядит ни подражанием, ни плагиатом.

Например, у Шекспира в комедии «Виндзорские насмешницы» сказано:

⊲

Любовь бежит от тех, кто гонится за нею.
А тем, кто прочь бежит, кидается на шею.

Пушкин в романе «Евгений Онегин» сформулировал это по-своему, и новые слова ему не понадобились:

⊲

Чем меньше женщину мы любим,
Тем легче нравимся мы ей.

«Маленькие люди становятся великими, когда великие переводятся», – говорил Шекспир, а Станислав Ежи Лец открыл новую грань его мысли: «Чем мельче подданные, тем более велика империя».

Современный писатель вынужден развлекать читателей. Охотников до мудрых проповедей нынче мало. Но никто не мешает, используя возможности языка, упаковать серьёзные соображения в привлекательную обёртку и добиться понимания. Такая способность – один из признаков литературного мастерства, о котором говорил драматург Островский:

⊲

Голые тенденции и прописные истины недолго удерживаются в уме: они там не закреплены чувством. Сказать умное, честное слово не мудрено: их так много сказано и написано; но чтоб истины действовали, убеждали, умудряли, – надо, чтоб они прошли прежде через души, через умы высшего сорта, то есть творческие, художнические. Иметь хорошие мысли может всякий, а владеть умами и сердцами дано только избранным.

К числу избранных относился Михаил Жванецкий. На гастролях в Лондоне журналисты спросили, готов ли он выступить на английском языке. Жванецкий ответил: «Я, к сожалению, не говорю по-английски. Я очень много времени потратил на изучение русского языка. Мне приходится, извиваясь и приспосабливаясь, говорить по-русски, чтобы люди понимали не только то, что я говорю, но и то, что я хочу сказать».

Жванецкий видел разницу между использованием слов и созданием смыслов, которые передаются при помощи литературы.

Ивану Тургеневу было проще. Когда в 1879 году в Оксфорде он получал знаки почётного доктора гражданского права – как первый в мире беллетрист, надевший оксфордскую мантию, – дочь Уильяма Теккерея записала в дневнике: «Присутствие этого рослого русского среди прочих университетских гостей, весь его облик произвели громадное и неожиданное впечатление даже на тех, кто знал его только по имени. Он много и охотно разговаривал. Речь его отличалась большой задушевностью. По-английски он говорит прекрасно».

Университетское звание Тургеневу присудили с формулировкой: «За правдиво описанные картины жизни крестьян, сыгравшие чрезвычайно важную роль в отмене крепостного права в России». Писатель был понят. При этом слова имели второстепенное значение – на первый план вышли смыслы и язык, с помощью которого Тургенев донёс их даже до зарубежной аудитории.

Наконец, пора вспомнить музу Эриха Марии Ремарка – актрису и певицу Марлен Дитрих, которая говорила:

⊲

Что бы ты ни делал для своих детей, в определённом возрасте они тебя за это упрекнут. Единственное, на чём нужно настаивать, – на изучении иностранных языков. Это они тебе простят.

Такие знания заметно расширяют литературные возможности писателя. Не только Тургенев, но и большинство самых успешных российских авторов владели минимум одним иностранным языком. Пушкин вообще начинал писать стихи по-французски. Кудесник русского языка Венедикт Ерофеев говорил: «Если бы меня спросили, в какой язык я влюблён, то выбрал бы латынь». А русская проза Фазиля Искандера обязана звонким звучанием тому, что первым языком писателя был абхазский.

Языки взаимно обогащают друг друга даже на уровне примитивного лингва франка. Если же языковой обмен происходит в области литературы – на свет появляются свежие эпитеты, метафоры и грамматические конструкции, служащие украшением произведений лучших мастеров.